Финляндия по-русски

Финляндия по-русски (https://www.russian.fi/forum/index.php)
-   Творчество и юмор (https://www.russian.fi/forum/forumdisplay.php?f=28)
-   -   Яков Есепкин (https://www.russian.fi/forum/showthread.php?t=69767)

Leda 27-06-2012 18:15

Яков Есепкин
 
Яков Есепкин

Пир Алекто


Четырнадцатый фрагмент пира

От смерти вряд ли Йорик претерпел,
Певцов ночных Гекаты отраженья,
Призраки за восьмой стольницей, пел
Художник всякий глорию ей, жженья

Порой и адской серности, увы,
В тенетах славы значить не умея,
Что праздновать в себе мокрицу, вы,
Времен иных скитальцы, Птолемея

Сумевшие, быть может, оценить
Учёный подвиг, маску ретрограда
Унёс в могилу он, а хоронить
Идеи любит Клио, маскерада

Тогда ей и не нужно (сей чудак
Достиг великой мудрости и тайны
Покров чуть совредил, когда чердак
Вселенский есть иллюзия, случайны

Всегда такие вспышки, гений -- раб
Судьбы фавора, знание земное
Его определяет фатум, слаб
Творец любой, величие иное

Имеет столь же выспренний посыл,
Несть истин многих, гений и злодейство,
Заметим, врать не даст Мафусаил,
Прекрасно и совместны, лицедейство

Доступно всем, а нравственный закон
Внутри, не Кант один бывал сей тезой
Астрийской ввергнут в смуту, Геликон
Хранит благие тени, их аскезой

Корить возможно ангелов, так вот,
Не гений за порочность отвечает,
Равенствует ли Бродского кивот
Божнице – речь кому, творец лишь чает

Прозрения для всех, в орбитах цель
Следит, а на Земле ничем он боле
От нас неотличим, раба ужель
Судьёй назначить верно, в чистом поле

Гуляют души, знанием своим
Способные утешить и развеять
Морок сомнений вечных, только им
Положен свет, алмазы нощно сеять

Лишь им дано, убийц и жертв делить
Какой-нибудь линейкою иною
Пусть пробуют камены, обелить
Нельзя морочность душ, за временною

Поспешностью оставим это, две,
Четыре, сорок истин и теорий
Нулям равны, у Данта в голове
Пожар тушили музы, крематорий

Бессмертия нам явлен, разве блеск
Его, поймут ли мученики, ложен,
Комедии божественной бурлеск
На ярусник сиреневый положен

Искусства, парадоксы дружат здесь
С обманом возвышающим и только,
Учений и теорий нет, завесь
Их скатертью, останется насколько

Безсмертие в миру, ещё вопрос,
Точней, ещё загадка, Дау милый,
Зане душою темною возрос,
Легко из рек печальный и унылый

Последний мадригал: мы объяснить
Сегодня можем то, что пониманью
Доступно быть не может, миру ль нить
Доверит Ариадна, тще вниманью

И муз, и тонких граций доверять,
По держит всё ещё с амонтильядо
Лафитник, нить ли, здравие терять
Ума, равно тщете вселенской, Прадо,

Холодный Эрмитаж и Лувр пустой
Вберут алмазный пепел, эстетичность
Одна скрывает смысл, символ простой,
Пророка выдает аутентичность,

Но лучшее небесное письмо
До нас не доходило, мрамр чернильный
Всегда в осадке был, певцам трюмо
Свиней являло, сумрак ювенильный

Окутывал пиитов, их уста.
Печати родовые замыкали,
Ничтожество сим имя, но чиста
Символика имен самих, алкали

Владетели величья и взамен
Хорической небесности вечерий
Им дали благость черствую, камен
Ужасно попечительство, Тиверий,

Калигула, Нерон и Азраил,
Собравшись, не сумеют эти узы
Порвать, Адонис нежное любил
Цветенье, не фамильные союзы

С восторженною лёгкостью в ручье
Зломраморную крошку обращают
Ещё раз Апокалипсисом, сплин
Бодлер цветами зла поил, вещают

Нам присно аониды о конце
Времен и поколений, им урочно
Иллюзии варьировать, в торце
Любого камелота – дело прочно –

Струится разве кровь, а Птолемей
Был всуе упомянут, но ошибка
Его надмирных стоит месс, посмей
Её тиражить будущность, улыбка

Давно могла б Фортуне изменить,
Бессонный хор светил есть иллюзорный
Провал, загробный мраморник, тризнить
Им суе, мир воистину обзорный

Весь зиждется в орбите всеземной,
Мы видим иллюзорное пространство,
Закон внутри и небо надо мной:
Иммануил ошибся, постоянство

Такое астрологии темней,
Урания пусть вверенные числа
Учёным демонстрирует (за ней
Не станет, мы не ведаем их смысла);

И вот, певцов ночных призрачный хор,
Стольницу под восьмою цифрой зряши,
Расселся незаметно и амфор
Чудесных, расположенных вкруг чаши

С порфировым тисненьем, в мгле сквозной
Мог тусклое увидеть совершенство,
Изящные лафитники луной
В плетенье освещались, верховенство

Манер великосветских, дорогих
Теней сердцам истерзанным традицией
Щадило вежды многих, у других
Веселье умножало, бледнолицый

Гамлет сидел меж Плавтом и хмельной
Медеей, те соседствовали чинно
С Овидием и Фабером; одной
Картины этой виденье повинно,

Возможно, в сем: из пурпура и мглы
Сквозь мраморные летучие гримёрки
Зерцально проникая и столы,
Алекто оказалась близ восьмёрки.

Leda 28-06-2012 23:10

Яков Есепкин

Меланхолия

Сто десятый опус

И не видно светил золотых,
Источились огни и реченья,
Всуе трауром красят святых,
Мы и сами лишенны свеченья.

Как теперь нас, Господь, и спасти,
Не вознесть от крестов и распятий,
Так и будемся рдяно тлести,
Птах неволить кровавостью платий.

Станут черные ль звезды ясны,
Узрят ангелы – благости деем,
Преувиждят, сколь мы взнесены,
Сколь во трауре огненно рдеем.

mg-34 29-06-2012 08:53

Ответ волного скотта - высокомарального художника

Поетом хочет каждый парень слыть,
И Яков тут канешнаже не исключенье
Стихи без сисек - малохольность,
Обречены на мрачное забвенье

Взглясните отрок - КиДр стоит
И Мафальда с губами до сосков
Родригес яйцами звенит
Избавтесь от невинности оков

Вы гениальны! Спору нет!
У нас тут гениальность - не порок,
Но мысль ясна как лунный свет
О сиськах стих нам только впрок

Короче говоря, Маэстро, давайте жгите еще, но с элементами легкой эротики, но не переступая черту дозволеного цензурой.

Leda 01-07-2012 12:54

Файлов в теме: 1
Яков Есепкин

Розарии Аида. Второй эпилог


Четверг избыл и узы сентября,
Потир ополоснул от иван-чая
Слезами, ничего не говоря,
Простимся, а пепле губы различая.

Не молви, днесь печали велики,
С бессмертием прощается славянка,
Пииты облачились во портки,
Для ангелов накрыта самобранка.

Нужны ли революции в раю,
И речь о том – бессмысленная треба,
Владимиры в ямбическом строю
Маршируют пред остием Эреба.

С классической привычкою хохмить
Успеем хоть ко вторничной сиесте,
Чтоб мертвые тростинки преломить
Лишь в милом Габриэля сердцу месте.

Где ж царские девишники сейчас,
Кого их юный цвет увеселяет,
Пусть чернит полотенце хлебный Спас,
Мечты в отроков ханука вселяет.

Мы с Анною заглянем в Баллантрэ ль,
Поместия мистический владетель
Нас звал, но сталась цинком акварель,
Без соли и текилы мертв свидетель.

От Радклиф отчураются писцы,
Магического жертвы реализма,
А десть куда тьмутомные свинцы
И вычурные замки модернизма.

Витий сакраментальные тома
Бравадою пустою обернулись,
Восславил кулинарию Дюма,
Иные царским шелком совернулись.

Какой еще приветствовать роман,
Иль «Норму», иль черево «Амстердама»,
Предательство повсюду и обман,
И глорья – астеническая дама.

Засушен лес норвежский на корню,
Исчах над тронной краскою версалец,
Я в мире, Габриэль, повременю
И спутник будет мне Мельмот-скиталец.

Бог весть куда спешили и, дивись,
Успели на престольные поминки,
И сирины понурые взнеслись,
Рекут о них иные метерлинки.

Еще заплачем зло по временам,
Всемилости не знавшим патриаршей,
В подвалы доносившим разве нам
Златые ноты моцартовских маршей.

Поэтому во плесень погребных
Чернил, блюдя предвечные обряды,
Мы вдалбливали звезд переводных
Столучья и не чтили колоннады.

Они держать устанут потолки
Дворцовые, холодную лепнину,
Со мрамором ломаются в куски
Архангелы, месившие нам глину.

Возведен замок, статью и венцом
Равенствующий Божеским чертогам,
Гарсиа, пред началом и концом
Лукавостью хотя отдарим слогам.

Тезаурис наш кровию потек,
Суетно с горней речью возвышаться,
Там ангели уместны, им далек
Тот промысел, какому совершаться.

Геройство бедных рыцарей пьянит,
А песни гасят мрамором очницы,
Бессмертие к сиесте временит,
Несутся мимо славы колесницы.

Летите вкось и дальше, нам пора
Иные внять венцы и обозренье,
Высокая окончилась игра,
Предательство есть плата за даренье.

Веселый этот фокусный обман,
Быть может, близ расплавленных жаровен
В Тартаре наблюдал Аристофан
Печально, ход истории неровен.

И кто открыть потщился: золотой
Навеян князем сон, в кругах вселенной
Нет рая и чистилища, восстой
Пред адами, искатель славы тленной.

Нет счастия, но есть в иных мирах
Покой, небытия бредник садовый,
Заслуживает дичи вертопрах,
Обман ему венчается плодовый.

Ах, стоят света разве ангела,
Судить мы их отважились напрасно,
Вот слушай, литания истекла,
Ан жизни древо тучное прекрасно.

Улыбкой смерть встречают, здесь темно
В саду и Шуберт нем, пора ль уведать
Нам Плюшкина минувшее, вино
Корицею заесть и отобедать.

Чудесное успение -- тщета,
Но сраму убиенные не имут,
Зальется кровью сей царь-сирота,
Когда венцы с нас выцветшие снимут.

Leda 04-07-2012 18:29

Яков Есепкин

СТРОФЫ МНЕМОЗИНЕ

Из цикла «Патины»


И демоны слетелись на погост,
И ангелы навек осиротели.
Мы к нетям возводили присный мост
И в бездны роковые возлетели.

Истленней пада, язвы моровой
Грознее -- тьмы горят, во славу знати
Нощь бязью устилает гробовой
Звездами прокаженные полати.

Ах, в зареве светлее небеса,
Трапезные полны альковных брашен,
И лета цветодарная краса
Пылает и возносится от башен.

Наглянем к царским братьям на пиры
И дале повлачимся, этот морок
Цимнийский в смертоносные миры
Возьмем со пламенами черствых корок.

Где Авелей зарубленных искать,
Не стражи младшим братиям и сестры,
Начнет Господь невинных сокликать,
Медеи набегут и Клитемнестры.

Высокую терницу мы прешли,
А тристии по миру не избыли,
Где слава обетованной земли,
Почто успенных царичей забыли.

Что дале сквозь аттический морок
Увидит певчий баловень Вергилий,
В альковах ли безумствует порок,
Дев рамена желты от спелых лилий.

И сколь пиры недесные гремят,
Цевниц еще рыдания сладимы,
На Рим взирает варварски сармат,
Отечества кляня жалкие дымы.

Еще версальский сурик тяжело
Мерцает о девических ланитах,
И чайное богемское стекло
Топится в огневейных аксамитах.

Барочное веселье на гламур
Дворцовый разменяют и грезетки,
Их розовые лядвия амур
Обертывает в белые серветки.

Версальские ж фонтаны серебром
Див тщатся отпугнуть и привидений,
Меж ангелов один алкают бром
Вершители новейших возрождений.

Лишь пепел азиатский охладит
Алмазами блистающую Ниццу,
Но Петр Великий холодно глядит
С Востока на туманную денницу.

Пусть вывернут губители в рядно
Очес неизлиенные кармины,
Свинцом нальют их, будем все равно
Высоты зреть чрез смерти мешковины,

А тот ли нам сиреневый свинец
Днесь может страшен быть, каким чермницы
Невинных убивали, под венец
Идя за царичами, на звонницы

Высокие юродиво летя,
Из падей налетая, потешались
Над юностию нашей и, блестя
Порфировым серебром, не гнушались

Ничем, лишь только б светлых очернить
Нам суженых царевен, перманенты
Свое не преминали хоронить
От взоров посторонних, в косы ленты

Горящие вплетали, милых дев
Отравой адоносной изводили,
Полунощную жертву разглядев,
Ее до новолуния следили

С гоблинами тщедушными, зеркал
Кривых не преходя, но отражаясь
В червонном бойном сребре, злой оскал
Не пряча о свечах и обнажаясь

Едва не до сокрошенных костей,
Из эллинских ристалищ унесенных,
Оне ль нам страшны будут, мы гостей
Встречали посерьезнее геенных

Отбросов жалких, тем и голоса
Менять не приходилось, и румяна
Класть щедро на остия, волоса
Цветочками краснить, еще поляна

Любая помнит их бесовский лет,
Порханье тел некрылых над стожками
Лесными, глянь, теперь орел клюет
Очницы звероимных, васильками

Сих тварей можно разве отогнать,
Страшатся чермы цветности обрядной,
Их спутников легко ли не узнать,
А, впрочем, прах бери сих троллей адной

Закалки, аще станут нависать
Докучливо, сиренью торговаться,
Нам некогда отдаренной, бросать
Чернильницы в них будем, баловаться

Героям не пристало, только грех
Над тварями смеянье не возвысить,
Глядят зане из матовых прорех
Лампадок и свечей, хотя окрысить

Ведемных рожиц тени, что свинцы
Убойные в сравненьи с черемами,
Дадим еще тяжелые венцы
Свои блажным летучими умами,

Пусть пробуют их тяжесть, из пустых
Серебряных и червенных сосудов
Вино пиют и кровь, о золотых
Венцах небесных мы Господних судов

Одесно ожидаем, потому
Не нам во ложи пирствовать с немыми,
Слова им выбирать и по уму
Расценивать, указками прямыми

И тирсами виждящими торить
Надмирную дорогу, паче косных
Орущие, готовые курить
Сиречный фимиам, лядвиеносных

Поганиц нас избавит злобный рок,
Даст мертвым отстраненье, за иродство
Пусть лядные платятся, наш урок
С бессмертием оспаривает сходство.

Забудут нас, воспомнят ли -- хвала
Реченьям и струнам, и, правый Боже,
Свинцовых слез побитая зола
Увьет еще всецарственное ложе.

Одиссей 04-07-2012 21:08

Какая-то диверсия против русского языка.

Godzila 05-07-2012 10:37

А. С. Пушкин

Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.

****

Leda 06-07-2012 19:01

Яков Есепкин

ЦАРЕВНЫ

Здесь венчало нас горе одно,
Провожали туда не со злобы.
Дщери царские где же -- давно
Полегли во отверстые гробы.

Посмотри, налетели и в сны
Голубицы горящей чредою.
Очи спящих красавиц темны,
Исслезилися мертвой водою.

Тот пречерный пожар не впервой
Очеса превращает в уголи.
Даст ответ ли Андрей неживой,
Расписавший нам кровию столи?

Не достали до звезд и столбов
Не ожгли, отлюбив похоронниц,
С белоснежных пергаментных лбов
Смерть глядит в крестовины оконниц.

Станем зраки слезами студить,
Где одни голошенья напевны,
Где и выйдут навек проводить
Всех успенные эти царевны.

Leda 22-08-2012 16:46

Яков Есепкин

ПУРПУРНЫЙ ДОЖДЬ В ВОСКРЕСЕНЬЕ


Жертвоприношение-1

Декабрь вначале, дождь с утра
Напомнил о вчерашней смерти
Кустов, их ровного костра
Тянулись очертанья к тверди.

Блаженной осени исцвет
Гранить и алчут богомолы,
Еще таят сарматский свет
Дарохранительные молы.

Се -- гиацинтовый Рамзес,
Хурма аттического съема
Висит под пологом небес
В свече китайского синдрома.

Давай фиолы освятим
Никчемной шелковою кровью,
Одно соцветники златим,
Одною живы и любовью.

Меня искали ангелки,
Но до креста не долетели,
Мы были в мире высоки,
Благих спасать еще хотели.

Ах, страшен Аустерлиц, уз
Бежать скорее, днесь возможно
В персти эдемской мертвых муз
Серебром пудрить осторожно.

Смотри, винтовие несут
Нам божевольные юниды,
В цетрарах ангелов пасут
С шелковой плетью злые иды.

Певцов боялись век, сюда
И свечи, кровью обвитые,
Не внесть, кадит сирень-Звезда,
Мы видим соны золотые.

Дешевым Сирии вино
Зачем и сделали торговки,
Яд изольет веретено,
Травить нас будут четверговки.

Господь у Храмовой горы
Теперь невинных ли дождется,
Во розах морные дары,
Сие урочество блюдется.

Не позолотца, а зола
На лаврах, и пред этой новью
В разводах бурых зеркала
Освещены одной любовью.

К ним из остудной темноты
Мы вышли. Дождь... Конец недели…
Смотри! Ужель не помнишь ты --
Они вчера еще горели!

BiBi 22-08-2012 18:25

Цитата:
Сообщение от Leda
Яков Есепкин

ПУРПУРНЫЙ ДОЖДЬ В ВОСКРЕСЕНЬЕ


Жертвоприношение-1

Декабрь вначале, дождь с утра
Напомнил о вчерашней смерти
Кустов, их ровного костра
Тянулись очертанья к тверди.

Блаженной осени исцвет
Гранить и алчут богомолы,
Еще таят сарматский свет
Дарохранительные молы.

Се -- гиацинтовый Рамзес,
Хурма аттического съема
Висит под пологом небес
В свече китайского синдрома.

Давай фиолы освятим
Никчемной шелковою кровью,
Одно соцветники златим,
Одною живы и любовью.

Меня искали ангелки,
Но до креста не долетели,
Мы были в мире высоки,
Благих спасать еще хотели.

Ах, страшен Аустерлиц, уз
Бежать скорее, днесь возможно
В персти эдемской мертвых муз
Серебром пудрить осторожно.

Смотри, винтовие несут
Нам божевольные юниды,
В цетрарах ангелов пасут
С шелковой плетью злые иды.

Певцов боялись век, сюда
И свечи, кровью обвитые,
Не внесть, кадит сирень-Звезда,
Мы видим соны золотые.

Дешевым Сирии вино
Зачем и сделали торговки,
Яд изольет веретено,
Травить нас будут четверговки.

Господь у Храмовой горы
Теперь невинных ли дождется,
Во розах морные дары,
Сие урочество блюдется.

Не позолотца, а зола
На лаврах, и пред этой новью
В разводах бурых зеркала
Освещены одной любовью.

К ним из остудной темноты
Мы вышли. Дождь... Конец недели…
Смотри! Ужель не помнишь ты --
Они вчера еще горели!


Жертвоприношение-2

Опять смеркалось... Возмахнув
Своею вычурною дланью
Спустилась к Яше, не моргнув,
В юдоли Муза на свиданье.

И как запела пышных слов!
Зашлась златой молвой нездешней,
Воспрял тут Яша ото снов,
Осенних, пылких, не сгоревших.

Его мыслЕй остудных лёт
По строкам вязи чистослова
Не в бровь, а в глаз. Фиола жжёт.
Глаголом жечь сердца готова.

Во розах осень исцветёт,
Сирень-Звезда поблекнет всуе,
Кровянка шёлком изойдёт,
А Яша всё в мозгу мозгует:

Как подлых, злых и алчных ид,
Стравить бы с морной четверговкой
Не впав в маразм, позор и стыд
Перед сирийскою торговкой.

Из поднебесья да на дно
Кидает в жаждачной истоме:
Зачем же в Сирии вино
Ещё дешевле, чем в Суоми?
:D

Leda 27-08-2012 17:39

Файлов в теме: 1
Яков Есепкин

***

Слезами изольется мор-трава,
Пойдем сердечки чермные сбивать,
Пустые заломивши рукава,
Ко Господу их станем воздевать.

И что по убиенным голосить,
Вдоль крестного пути лежат оне,
Хотят живой водицы испросить,
Залити жажду чадную в огне.

Но, Господи, залить ее нельзя,
Неможно человеков обмануть,
И где ж та наднебесная стезя,
С которой мертвых чад не повернуть.

Влачимся мы, изморно колеся,
Собак оголодавшихся жалчей,
Чрез скудные призорники неся
Беззвездие сиротское лучей.

И встретятся нам ангелы в пути –
Горящие терничные столпы,
И чадам, невоскресшим во плоти,
Омоют преточащие стопы.

mg-34 28-08-2012 01:20

Интересно это натур-продукт или все же результат синтеза?

Leda 31-08-2012 18:03

Яков Есепкин

Камерная музыка. Фуги

Кто к небу кубки славы поднимал,
Повержен, твердь усеяли шеломы,
И латы лишь воитель не снимал,
Срастивший снегом наши переломы.

Печальна ль участь мертвых вояров,
Благих любимцев неба молодого,
Успенных ныне, бязевый покров
С себя еще не снявших, от второго

Пришествия свободных и вполне
Владеющих и памятью, и зреньем,
Державной воли пленников, зане
Рекрутами их видели, смиреньем

Довольные честным, временщики
У власти, а молчащие витии
Обман благословили и полки
Леглись, смертозовущие литии

Давно звучали в царствиях теней,
Живых и мертвых львов теперь забыли,
Чреды их ангелами вдоль огней
Понтонных нощно выведены были

В парафии святые, елико
Не имут сраму чести и таланта
Невольники мертвые, велико
Труждание их даже для атланта,

Готового небесности держать,
Смущая тьмы пигмеев немородных,
Хотя со львами вместе ублажать
Не стал и он бы слух жалкоугодных

Друзей коварных правящих семейств,
Царских фамилий спутников лукавых,
Властей всепредержащих, фарисейств
Затронных охранителей неправых,

О них лишь потому упомянуть
Пришлось, что были парии воспеты
Сие, могли при случае блеснуть
Известностью семейства, а поэты

Времен своих, вхождение во власть
Иль связи с ней считавшие за марку
Избранничества, пели им восласть
Пустые дифирамбы и подарку

Такому были обе стороны
И рады, и премного благодарны,
Одни таили мерзости вины,
Другие оставались небездарны,

А тождество подобное всегда
В истории находит примененье,
Не стоит, впрочем, нашего труда
И времени прозрачное сомненье

Готовность благородно разрешить,
Иные, те ли правы ли, не правы,
Не нам теперь суды еще вершить,
А здесь опять найдутся костоправы,

Какие ложи вправят остия,
Костыль ей экстатический подставят,
Иди себе и вижди, а семья
Помазанная, если не избавят

Ее от злолукавых этих свор
Урок и обстоятельства, до гроба
Крест связей тех и будет несть, в фавор
Чертей вводя, чарующая злоба

Их может главы царские вскружить,
Безумье выдать за пассионарность,
И как оборотней сиих изжить
Не ведает порою ни бездарность,

Ни истины оправдывавший жрец,
Ни вечности заложник посвященный
И с милостию царскою борец,
И знанием напрасным удрученный

Философ, чья утешная рука
Бумажные турецкие гамбиты
Легко тасует, царства и века
Мешая меж собой, одною квиты

Ошибкою оне, пугать ли им
Хоть легкостью такой необычайной
Царских сирен, о том не говорим,
Сказать еще, по прихоти случайной,

А, может, по умыслу, но иных
И более достойных вспоминаний
Извечных парвеню и неземных
Скитальцев, и творителей стенаний,

Кошмарных восстенаний мастериц
(Держать их на заметке нужно вечно),
В свиней, черных изменою цариц,
Спокойно обращавших, бесконечно

Сих париев не будем исчислять,
Но скажем, их в истории и теней
Скользящих не осталось, выселять,
Гляди, из рая некого, от сеней

Шафрановых и терпкостью своей
Лишь с винами бургундскими сравнимых,
Лиется, Марсий, свежесть и, ей-ей,
Еще псаломов, Господом ревнимых,

Мы сложим звуки дивные, в одну
Визитницу прелестно их составим,
Камены зря несносную цену
Побить стремились, буде не убавим

Теперь ее, одне лишь небеса
Внимать способны будут псалмопенье,
Еще мертвые наши голоса
Услышит не подвальное склепенье,

А небо, хорошо иль ничего
О мертвых и нагих, и об убитых
И ведемами проклятых, того,
Что зреть далось в терниями совитых

Червовых кущах нам, не перенесть
Вчерашним и грядущим небоборцам,
Варварские музеи аще есть
На свете этом, резвым стихотворцам

Туда спешить быстрее нужно, там,
Быть может, хоронители блажные
Лелеют кисти наши и к щитам
Тяжелым крепят бирки именные,

И в сребро недокрошенных костей
Глядятся, как черемы во зерцала,
Гербовники временных повестей
Листают, наша кровь им премерцала

Единожды оттуда, блядей тще ль
Сейчас терзает цвет ее укосный,
В крысиную оне хотятся щель
Завлечь бесценный светоч небоносный.

Восчаяли мы верою святой
Смертельное вино сиих разбавить,
За то и рассчитаемся тщетой,
Ошибку эту, Боже, не исправить.

Приидет Демиург ли ко Отцу,
Велит ли Тот оспаривать глумленье,
Мы ж сетовать не будем, по венцу
Всяк имеет, вот наше искупленье.

Блаженствуют во лжи временщики,
На балованье отданы свободы,
Ко жертвенникам клонит кто штыки --
На смерть одну слагающие оды.

Расплатятся еще за срам потех,
Нет роз в гробах, не было и любови,
Пускай виждят Колон, он полон тех
Розариев, горевших вместо крови.

Leda 04-09-2012 10:49

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста двадцатый опус


Подвенечные платья кроты
Сотаили для моли в комодах,
Цахес зол, а пурпурные рты
Шелкопрядов толкуют о модах.

Се камелии, нежат они
Дам бальзаковских лет и служанок,
Тайно Эстер манили огни
К юной Кэри от вей парижанок.

Источись, вековая тоска,
Нас оплакали суе теноры,
Падшей оперы столь высока
И лиются под ней фа миноры.
.
Четыреста двадцать первый опус

Тайной вечери бледных детей
Берегут фарисеи теченье,
Вьются локоны близу ногтей,
Свечки смерти вершат обрученье.

Орлеанскую деву любить
Розокудрым вольготно амурам,
Разве детки венечных убить
И могли насмех угличским курам.

Бьют начиние, трюфли едят,
Пьют не чокаясь фата-морганы,
И кровавые тени следят
В царских операх Юзы и Ханы.

Leda 08-09-2012 18:27

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста шестьдесят третий опус


Черной оспою царский альков
Наградят одалиски белые,
Пазолини Корабль дураков
Совлечет в кущи Асии злые.

Любят нимфы серебро волны,
Зри, Адонис, лядвийские мелы,
Что и Дафнис беспечный, Луны
Фаворитов смущают Камелы.

Внове Гретхен атласы целят,
Монастырские балы всеслышны,
И октябрь голубой веселят
Золотыя оцветницы Вишны.

mg-34 08-09-2012 22:59

Скажите, а тов. Есепкин устраивает авторские вечера?

Leda 12-09-2012 20:13

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста тридцать первый опус


Фавны оперы нас охранят,
Веселяся, витийствуйте, хоры,
Сводность ангели тусклые мнят,
Режут цоколь мелки Терпсихоры.

Белый царь ли, мышиный король,
Всё б тиранить сиим винограды,
Темных свечек заждался Тироль,
Негой полны Моравии сады.

И куда ж вы несетесь, куда,
Италийские ангели требы,
Нас одела иная Звезда
Во гниющие мраморы Гебы.

Четыреста тридцать второй опус

Раскрошили юродские тьмы
Гребни желтые наших полотен,
А и золото сим для Чумы,
С кистью Брейгель,Ероним бесплотен.

Кто успенный еще, алавастр
Виждь и в нем отражайся, каддиши
Нам ли чаять во цветнике астр,
Львы умерли и здравствуют мыши.

Сколь начнут адострастно гореть
За Эдемом белые цесарки,
Мы явимся - камен отереть
И сотлить перстной желтию арки.

mg-34 12-09-2012 22:46

Сурово-сермяжный, но справедивый пасквиль Якову Есепкину.
( Составлено сие отставным гренадером в чине лейтенанта N-кого полка,
курящим кору дуба в подполье избушки водруженной на северозападных утесах )


Смеркалось....
Я кудяплей неистовых сомны
Посылал вслед за Яковом бренным
Что б за мрамор гниющий у Гебы
Расчитались с ним местью военной

Кракозябры в тугих капюшонах
По дорогам за Яковом мчались
Но следы стихоплета лихого
В зведной пыли ночи затерялись

Жил в избушке шаман одноглазый
Я к нему свои стопы направил
Чтоб наводку на кубло поэта
За мешок мухоморов исправил

Пожевал мухомор дед Кирюха
И сказал не скрывая ухмылки
"Яков водку хлестал, он под мухой
Ща добуду я адресс чудилки"

Бил он в бунбен с неистовой силой
И камлал как последний судак
Но ответ дал бесспорно красивый
"Яков спрятался в старый чердак"

"Только ты не лови его, паря
Его сила побольше твоей
К нему белка пришла и вселилась
Не возьмешь ты таких крепостей"

Почесал я срамные придатки
И пошел восвояси домой
Напевая на старой дороге
"Гой еси, крот жевать, ого-гой"

KiDr 13-09-2012 15:17

Цитата:
Сообщение от mg-34
Сурово-сермяжный, но справедивый пасквиль Якову Есепкину.
( Составлено сие отставным гренадером в чине лейтенанта N-кого полка,
курящим кору дуба в подполье избушки водруженной на северозападных утесах )


Смеркалось....
Я кудяплей неистовых сомны
Посылал вслед за Яковом бренным
Что б за мрамор гниющий у Гебы
Расчитались с ним местью военной

Кракозябры в тугих капюшонах
По дорогам за Яковом мчались
Но следы стихоплета лихого
В зведной пыли ночи затерялись

Жил в избушке шаман одноглазый
Я к нему свои стопы направил
Чтоб наводку на кубло поэта
За мешок мухоморов исправил

Пожевал мухомор дед Кирюха
И сказал не скрывая ухмылки
"Яков водку хлестал, он под мухой
Ща добуду я адресс чудилки"

Бил он в бунбен с неистовой силой
И камлал как последний судак
Но ответ дал бесспорно красивый
"Яков спрятался в старый чердак"

"Только ты не лови его, паря
Его сила побольше твоей
К нему белка пришла и вселилась
Не возьмешь ты таких крепостей"

Почесал я срамные придатки
И пошел восвояси домой
Напевая на старой дороге
"Гой еси, крот жевать, ого-гой"


Заколосился волос одинокий,
На лысой перхотной башке.
В лесу на маленькой полянке,
Цветок кАнабисса созрел.
И звуки чётче зазвучали,
И небо стало голубым,
И даже маленький комарик
Теперь мне кажется большим.

В глазах, прозрачную слезою,
Вся боль израненной души,
В момент всё смыло как прибоем,
На выдохе остался только дым.
И не понять тебе МГша,
Вибрации моей души.
И только Яков eСёпкин.
Поймёт сей странный стих.

lada 13-09-2012 15:26

Однако... Рдяно тлести мастерят со страшной силой...

Микка К. 13-09-2012 16:24

Нет,не друг мне Яша Е., поверьте,
Но пройти не смог я,не сказав,
Что оторвы-полуиинтилихенты
Киря и эМГэша нагло в уши врут опять.
Не было причин искать им Яшу,
Зря полынь-траву Кидрил курил,
А эМГэ ,низаиц наш пушистый,
Пулемёт свой так и не расчехлил.
В дом к Есепкину они залезли ночью,
(Яков видно у подружки был)
Что искали?Сами хрен щаз вспомнят,
Это всё Агдама винные пары.
Их ругать пустое дело-
Взрослые,не маленькие лбы.
Яков же Есепкин недоволен,
Что погрызли яблоней стволы ))

mg-34 13-09-2012 16:50

Цитата:
Сообщение от Микка К.
Нет,не друг мне Яша Е., поверьте,
Но пройти не смог я,не сказав,
Что оторвы-полуиинтилихенты
Киря и эМГэша нагло в уши врут опять.
Не было причин искать им Яшу,
Зря полынь-траву Кидрил курил,
А эМГэ ,низаиц наш пушистый,
Пулемёт свой так и не расчехлил.
В дом к Есепкину они залезли ночью,
(Яков видно у подружки был)
Что искали?Сами хрен щаз вспомнят,
Это всё Агдама винные пары.
Их ругать пустое дело-
Взрослые,не маленькие лбы.
Яков же Есепкин недоволен,
Что погрызли яблоней стволы ))

Спасибо за поддержку творчества тов. Якова. Я надеюсь он накропает нам
новых интересных куплетов!

amarello 14-09-2012 01:22

Цитата:
Сообщение от Микка К.
Нет,не друг мне Яша Е., поверьте,
Но пройти не смог я,не сказав,
Что оторвы-полуиинтилихенты
Киря и эМГэша нагло в уши врут опять.
Не было причин искать им Яшу,
Зря полынь-траву Кидрил курил,
А эМГэ ,низаиц наш пушистый,
Пулемёт свой так и не расчехлил.
В дом к Есепкину они залезли ночью,
(Яков видно у подружки был)
Что искали?Сами хрен щаз вспомнят,
Это всё Агдама винные пары.
Их ругать пустое дело-
Взрослые,не маленькие лбы.
Яков же Есепкин недоволен,
Что погрызли яблоней стволы ))


Врешь ты все Миккуля , брешишь,
Не было братвы в Есепкином дому
Кирилл Дреич пред травой опешил
Он не понял, что , зачем и почему?
За какие вдруг ему заслуги,
Куст канабиса расцвел в лесу?
Может Нокия простила ему теги,
За рабочие набеги по флуду.
А Мг, наш славный малый,
Пулемет для храбрости надел
Знал он, не устоит пред дамой,
Влюбится, и женится, вот и весь удел.
Так что в доме Якова Не братва была
Это мыши из 432 опуса Что Погубили льва.
Скорь рассвет струится На простор лесов
Кидра "возратится" из Канабичных оков.
А Амур со стрелами за Мг-кой бегал
Пулемет его он просто заприметил.
Стрелы устарели, мода на ружье
Опус не закончился, ждемс еще.....

Leda 16-09-2012 19:31

Яков Есепкин

На смерть Цины

Девятьсот первый опус


Аще вершников лета целят
И ночные певцы недыханны,
Пусть фиванскую чернь веселят
Двоеклятые Фриды и Ханны.

Строфы эти горят во желти,
Наш путрамент сирен золотее,
Сколь младенцев благих не спасти,
Поклонимся хотя Византее.

Мнемозина ль, беги веретен,
Суе Мом пустоокий смеется,
Всякий сонной парчой оплетен
Мертвый царич – в ней бьется и бьется.

lada 17-09-2012 10:25

Цитата:
Сообщение от Leda
Яков Есепкин

На смерть Цины

Девятьсот первый опус


Аще вершников лета целят
И ночные певцы недыханны,
Пусть фиванскую чернь веселят
Двоеклятые Фриды и Ханны.

Строфы эти горят во желти,
Наш путрамент сирен золотее,
Сколь младенцев благих не спасти,
Поклонимся хотя Византее.

Мнемозина ль, беги веретен,
Суе Мом пустоокий смеется,
Всякий сонной парчой оплетен
Мертвый царич – в ней бьется и бьется.


Вздручно! Респект!
Занялась изучением мифологии. Суе Мом - мой кумир.

KiDr 17-09-2012 10:29

Цитата:
Сообщение от lada
Вздручно! Респект!
Занялась изучением мифологии. Суе Мом - мой кумир.

Суе Мом это китайский порно актер из провинции Чжэцзян

Musja 17-09-2012 10:49

Цитата:
Сообщение от KiDr
Суе Мом это китайский порно актер из провинции Чжэцзян


А ты откуда знаешь?

KiDr 17-09-2012 10:52

Цитата:
Сообщение от Musja
А ты откуда знаешь?

Увлекаюсь Китайской порнухой.

mg-34 17-09-2012 12:35

Цитата:
Сообщение от KiDr
Суе Мом это китайский порно актер из провинции Чжэцзян

А почему у него такое фино-русское имя?

lada 17-09-2012 12:38

Цитата:
Сообщение от KiDr
Суе Мом это китайский порно актер из провинции Чжэцзян

А вто и нет! Китайский порноактер из провинзии Шжее-зьянь звездит под псевдонимом. Суе Мом - это герой древнекуньщауского эпоса - мой кумир.

KiDr 17-09-2012 14:18

Цитата:
Сообщение от mg-34
А почему у него такое фино-русское имя?

это не имя а древне-китайский псевданим.

существует такая легенда, что в пятом веке до нашей эры в царстве Цинь жил старец по имени Суе. Он был стар телом, но молод душой. Но прославился он не душой, а огромным половым членом, который в его преклонном возрасте функционировал лучше чем у многих молодых людей в царствах Вэй, Чжао и Хань, Цинь, Ци, Янь и Чу. Многие в этих царствах слышали про старика и боялись, особенно женатые люди. Так как было поветрие, что любая женщина прикоснувшись к его чудо органу перестаёт любить и навеке остаётся верна только Суе. И вот однажды группа мужей, из царства Янь, опасаясь за крепость своей семьи, решили убить старца. Под покровом ночи пробрались они в его обитель, схватили и стали душить, один из мужей нечайно дотронулся до полового органа старца. Сознание его помутилось и он голыми руками перебил всех нападавших и спас старика. Потом как будто в трансе он отрезал себе фаллос и откусил язык. Он провел всю жизнь рядом со старцем, говорить он естественно уже не мог и все время мычал "Ммммооммм". Так их и прозвали Суе и Мом. Со временем порно актеры китая стали называть себя Суе Момами, дабы подчеркнуть свое величие в этой профессии.

Бурзилка 17-09-2012 14:31

Очень красивая легенда о китайских геях.

Вот я женщина малообразованная, всегда считала , что китаец и пидарастия вещи не совместимые.

И как же глубоко мое разочарование.

Кидр, ты ввел меня с ступор.

Я даже подумала покинуть форум для глубокого исследования культурного наследия Китая.

lada 17-09-2012 14:36

Цитата:
Сообщение от KiDr
это не имя а древне-китайский псевданим.

существует такая легенда, что в пятом веке до нашей эры в царстве Цинь жил старец по имени Суе. Он был стар телом, но молод душой. Но прославился он не душой, а огромным половым членом, который в его преклонном возрасте функционировал лучше чем у многих молодых людей в царствах Вэй, Чжао и Хань, Цинь, Ци, Янь и Чу. Многие в этих царствах слышали про старика и боялись, особенно женатые люди. Так как было поветрие, что любая женщина прикоснувшись к его чудо органу перестаёт любить и навеке остаётся верна только Суе. И вот однажды группа мужей, из царства Янь, опасаясь за крепость своей семьи, решили убить старца. Под покровом ночи пробрались они в его обитель, схватили и стали душить, один из мужей нечайно дотронулся до полового органа старца. Сознание его помутилось и он голыми руками перебил всех нападавших и спас старика. Потом как будто в трансе он отрезал себе фаллос и откусил язык. Он провел всю жизнь рядом со старцем, говорить он естественно уже не мог и все время мычал "Ммммооммм". Так их и прозвали Суе и Мом. Со временем порно актеры китая стали называть себя Суе Момами, дабы подчеркнуть свое величие в этой профессии.

На севере историю Суе Мома рассказывают по-другому. Что говорит о дописьменном происхождении мифа.
На самом деле все было несколько иначе. Действительно старик Суе был оскоплен неким Момом. Но тогда духи разгневались на него и все причиндалы Мома приладили к оскопленному Суе. А поскольку Мом был во всех отношениях круче старика, то старик возликовал, женился на прекрасной Чжуе и они родили сына. Сын был богоподобен и старик, буучи мудр, понял, что духи все сделали неспроста. Посему назвал младенца Суе (дал свое имя) и Мом (имя тела инструмента, которым был зачат Суе Мом).

Суе Мом (сын Суе и частично Мома) стал великим и о нем уже в другой легенде...

mg-34 17-09-2012 14:38

Цитата:
Сообщение от KiDr
это не имя а древне-китайский псевданим.

существует такая легенда, что в пятом веке до нашей эры в царстве Цинь жил старец по имени Суе. Он был стар телом, но молод душой. Но прославился он не душой, а огромным половым членом, который в его преклонном возрасте функционировал лучше чем у многих молодых людей в царствах Вэй, Чжао и Хань, Цинь, Ци, Янь и Чу. Многие в этих царствах слышали про старика и боялись, особенно женатые люди. Так как было поветрие, что любая женщина прикоснувшись к его чудо органу перестаёт любить и навеке остаётся верна только Суе. И вот однажды группа мужей, из царства Янь, опасаясь за крепость своей семьи, решили убить старца. Под покровом ночи пробрались они в его обитель, схватили и стали душить, один из мужей нечайно дотронулся до полового органа старца. Сознание его помутилось и он голыми руками перебил всех нападавших и спас старика. Потом как будто в трансе он отрезал себе фаллос и откусил язык. Он провел всю жизнь рядом со старцем, говорить он естественно уже не мог и все время мычал "Ммммооммм". Так их и прозвали Суе и Мом. Со временем порно актеры китая стали называть себя Суе Момами, дабы подчеркнуть свое величие в этой профессии.

Может легенда и правильня но сдается мне, что старец таки был угрофином, пожившим среди русских, мож карел какой, ну типа Кулкумулки. Звали его Рейо. Он выпив хмельной браги любил теткам насовать по самые нихочу, прозвали его тогда скомбинировав прозвище и имя - Суй (совать, напихать, конопатить во все щели) + (Рей)о.
Я надеюсь что Яков обратит свой взор на эту душистую легенду и начнет более акцентировать внимание на восточной мифологии, а то эти элинские и римские штучки надоели

Leda 20-09-2012 11:00

Файлов в теме: 1
Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста сорок четвертый опус


Тисов твердые хлебы черствей,
Мак осыпем на мрамор сугатный,
Где и тлеет безсмертие, вей
Наших сводность жжет сумрак палатный.

Шелк се, Флория, что ж тосковать,
Лишь по смерти дарят агоние
Из партера бутоны, взрывать
Сех ли негу шелковой Рание.

В Александровском саде чрез тьмы,
Всекадящие сводные тени
К вялым розам тянулися мы --
Днесь горят их путраментом сени.

Четыреста сорок пятый опус

С Ментой в мгле золотой предстоим,
Лишь для цвета она и годится,
Алым саваном Плутос таим,
Гея тленною мятой гордится.

Крысы выбегут хлебы терзать,
Маки фивские чернию веять,
Во столовых ли нощь осязать,
Ханаан ли хлебами воссеять.

Сем путраментом свечки тиснят
В изголовьях царевен синильных,
Яко гипсы кровавые мнят
Всешелковость их лон ювенильных.

lada 20-09-2012 11:28

Цитата:
Сообщение от Leda
Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста сорок четвертый опус


Тисов твердые хлебы черствей,
Мак осыпем на мрамор сугатный,
Где и тлеет безсмертие, вей
Наших сводность жжет сумрак палатный.

Шелк се, Флория, что ж тосковать,
Лишь по смерти дарят агоние
Из партера бутоны, взрывать
Сех ли негу шелковой Рание.

В Александровском саде чрез тьмы,
Всекадящие сводные тени
К вялым розам тянулися мы --
Днесь горят их путраментом сени.

Четыреста сорок пятый опус

С Ментой в мгле золотой предстоим,
Лишь для цвета она и годится,
Алым саваном Плутос таим,
Гея тленною мятой гордится.

Крысы выбегут хлебы терзать,
Маки фивские чернию веять,
Во столовых ли нощь осязать,
Ханаан ли хлебами воссеять.

Сем путраментом свечки тиснят
В изголовьях царевен синильных,
Яко гипсы кровавые мнят
Всешелковость их лон ювенильных.

Вот. Циночка умерла, а дело В. Хлебникова живо!

Leda 24-09-2012 09:55


Яков Есепкин

На смерть Цины

Девятисотый опус


Небосвода волшебный хрусталь
Истенили атласные фоны,
Иудицам кивнул Гофмансталь,
Кровь их дьяментов злей Персефоны.

Пьет шампанское челядь, белясь,
Золотятся картонные волки,
Несмеяны тянут, веселясь,
Из отравленных вишен иголки.

Взором тусклым чарующих нег
Обведем неботечный атрамент,
И воссыпется питерский снег,
Презлатясь, на тлеенный орнамент.

Leda 28-09-2012 11:36

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста пятидесятый опус


Каталонские замки пусты,
Вишен феям, сколь милые просят,
На червовых подносах кроты
Молодильные яблоки носят.

Что еще и подать ко столам,
Яд румянит емину витую,
Истекается мел по челам,
Ешьте, гости, морошку златую.

Мертвых негу сковали огни,
Сотемнила Патрисию чадра,
И меж башен, когда ни взгляни,
Всё плывет голубая эскадра.

Четыреста пятьдесят первый опус


Шелест крови разбудит девиц,
А и любят монашенки сводность,
Утром смоется течь с половиц,
Пей, Моцарт, воспевай неисходность.

Монастырские туне балы
Отзвучали, сколь вечерям длиться,
Минуть Клэр веретенной иглы,
Яд течет и не может прелиться.

И смотри, меццониты вертят
Остье бледных детей из столовой,
И чурные канцоны летят
К амальгаме сребристо-меловой.

mg-34 28-09-2012 13:59

Цитата:
Сообщение от Leda
Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста пятидесятый опус


Каталонские замки пусты,
Вишен феям, сколь милые просят,
На червовых подносах кроты
Молодильные яблоки носят.

Что еще и подать ко столам,
Яд румянит емину витую,
Истекается мел по челам,
Ешьте, гости, морошку златую.

Мертвых негу сковали огни,
Сотемнила Патрисию чадра,
И меж башен, когда ни взгляни,
Всё плывет голубая эскадра.

Четыреста пятьдесят первый опус


Шелест крови разбудит девиц,
А и любят монашенки сводность,
Утром смоется течь с половиц,
Пей, Моцарт, воспевай неисходность.

Монастырские туне балы
Отзвучали, сколь вечерям длиться,
Минуть Клэр веретенной иглы,
Яд течет и не может прелиться.

И смотри, меццониты вертят
Остье бледных детей из столовой,
И чурные канцоны летят
К амальгаме сребристо-меловой.

Гениально, только вот про монашек нужно углубить и немного раширить

Leda 02-10-2012 09:47


Яков Есепкин

На смерть Цины

Девятьсот второй опус


Парки темные шелки плетут,
Над Граалем камена рыдает,
Где и юношей бледных пречтут,
Аще мертвых Аид соглядает.

Ах, чернила не стоил обман,
Мел графитов чарует алмазность,
Ветхим полкам любезен туман
И мила аонид неотвязность.

Очарованный славой лорнет
Легковесная Цита уронит,
Имя розы иудиц минет –
Вечность павших царей не хоронит.

Leda 06-10-2012 16:27


Яков Есепкин

На смерть Цины

Девятьсот третий опус


Хоры чествуй, атрамент земной,
Лишь бутон леденится бутоном,
Нас оплачет Петрополь больной,
Восклоняясь над желтым бетоном.

Всё тлетворные свеи парят,
Всё пируют одесно живые,
А и суе шелково горят
Содомитские те пировые.

Как и вылить алмазность письма,
Урания светильники прячет,
И Рагнеда иль Парка сама
Над тенями повешенных плачет.

Leda 10-10-2012 20:03

Яков Есепкин

Харитам


I
Где путрамент златой, Аполлон,
Мы ль не вспели чертоги Эдема,
Время тлесть, аще точат салон
Фреи твой и венок – диодема.

Шлейфы Цин в сукровице рябой,
Всё икают оне и постятся,
Се вино или кровь, голубой
Цвет пиют и, зевая, вертятся.

Кто юродив, еще именит,
Мглу незвездных ли вынесет камор,
Виждь хотя, как с бескровных ланит
Наших глина крошится и мрамор.

II
Полон стол или пуст, веселей
Нет пиров антикварных, Вергилий,
Ад есть мгла, освещайся, келей,
Несть и Адам протравленных лилий.

Разве ядом еще удивить
Фей некудрых, елико очнутся,
Будут золото червное вить
По венцам, кисеей обернутся.

Наши вишни склевали давно,
Гипс вишневый чела сокрывает,
Хоть лиется златое вино
Пусть во мглу, яко вечность бывает.

III
Капителей ночной алавастр
Шелки ветхие нимф упьяняют,
Анфиладами вспоенных астр
Тени девичьи ль сны осеняют.

Над Петрополем ростры темны
И тисненья созвездные тлятся,
Виноградов каких взнесены
Грозди к сводам, чьи арки белятся.

Померанцы, Овидий, следи,
Их небесные выжгут кармины,
И прельются из палой тверди
На чела танцовщиц бальзамины.

IV
Грасс не вспомнит, Версаль не почтит,
Хрисеида в алмазах нелепа,
Эльф ли темный за нами летит,
Ангел бездны со адского склепа.

Но легки огневые шелка,
Всё лиются бордосские вина,
И валькирий юдоль высока,
Станет дщерям хмельным кринолина.

Лишь картонные эти пиры
Фьезоланские нимфы оставят,
Лак стечет с золотой мишуры,
Аще Иды во хвое лукавят.

V
Всех и выбили нощных певцов,
Сумасшедшие Музы рыдают,
Ангелочки без тонких венцов
Царств Парфянских шелка соглядают.

Хорошо днесь каменам пустым
Бранденбургской ореховой рощи
Бить червницы и теням витым
Слать атрамент во сень Людогощи.

Веселитесь, Цилии, одно,
Те демоны влеклись не за вами,
Серебристое пейте ж вино,
Украшенное мертвыми львами.

VI
Над коньячною яшмой парят
Мускус тонкий, мускатная пена,
Златовласые тени горят,
Блага милостью к нам Прозерпена.

Винных ягод сюда, трюфелей,
Новогодия алчут стольницы,
Дев румяней еще, всебелей
И не ведали мира столицы.

Мариинка, Тольони сие
Разве духи, шелковные ёры,
Их пуанты влекут остие,
Где златятся лишь кровью суфлеры.

VII
Столы нищенских яств о свечах
Тени патеров манят, лелеем
Днесь и мы эту благость в очах,
Ныне тлейся, беззвездный Вифлеем.

Яства белые, тонкая снедь,
Пудра сахаров, нежные вина,
Преложилась земная комедь,
А с Лаурою плачет Мальвина.

Дщери милые ель осветят,
Выбиются гирлянды золотой,
И на ангельских небах почтят
Бойных отроцев млечною слотой.

VIII
Вновь горят золотые шары,
Нежно хвоя свечная темнится,
Гномы резвые тлят мишуры
И червицей серебро тиснится.

Алигъери, тебя ль я взерцал:
Надломленный каменами профиль,
Тень от ели, овалы зерцал,
Беатриче с тобой и Теофиль.

Ах, останьтесь, останьтесь хотя
Вы ночными гостями в трапезных –
Преследить, как, юродно блестя,
Лезут Иты со хвой необрезных.

IX
Вдоль сугробов меловых гулять
И пойдем коробейной гурмою,
Станут ангелы чад исцелять –
Всяк охвалится нищей сумою.

Щедро лей, Брисеида, вино,
Что успенных царей сторониться,
Шелки белые тушит рядно,
Иль с демонами будем цениться.

Золотое начинье тисня
Голубою сакраментной пудрой,
Яд мешая ль, узнаешь меня
По венечной главе небокудрой.

X
Амстердама ль пылает свеча,
Двор Баварский под сению крова
Млечнозвездного тлеет, парча
Ныне, присно и ввеки багрова.

Книжный абрис взлелеял «Пассаж»,
Ах, напротив толпятся юнетки,
Цель ничто, но каменам форсаж
Мил опять, где златые виньетки.

Аониды еще пронесут
Наши томы по мглам одеонным,
Где совидя, как граций пасут,
Фрея золотом плачет червонным.

XI
Злобный Мом, веселись и алкай,
Цины любят безумную ядность,
Арманьяка шабли и токай
Стоят днесь, а свечей -- неоглядность.

На исходе письмо и февраль,
Кто рейнвейны любил, откликайтесь,
Мгла сребрит совиньон, где мистраль
Выбил тушь, но грешите и кайтесь.

Цина станет в зеркале витом
Вместе с Итою пьяной кривляться,
Хоть узрите: во пунше златом
Как и будем с мелком преявляться.

XII
Заливай хоть серебро, Пилат,
В сей фаянс, аще время испиться,
Где равенствует небам Элат,
Сами будем звездами слепиться.

Вновь античные белит столы
Драгоценный вифанский орнамент,
А и ныне галаты светлы,
Мы темны лишь, как Божий сакрамент.

Был наш век мимолетен, шелков
Тех не сносят Цилетты и Озы,
Пить им горечь во веки веков
И поить ей меловые розы.

Leda 14-10-2012 17:18

Яков Есепкин

Химеры Белькампо

Пространство, ниспадающее к Летам,
Шагренью зацветает колдовской,
Пугая небодержцев, по приметам
Зиждится на хаоснице покой.

Иголок стог, спрессованный тепла
Янтарным утюгом, цветы и осы,
И клеверная готика села
Горят, багря небесные откосы.

Горит сие вольготно, а и мы
Недавно хорошо еще горели,
Свои жизнеприходные псалмы
Пеяли ангелочкам, в акварели

Рельефные порфировая мгла
Сливалась, паки розовое масло
Текло на те образницы, игла
Стрибога колченогого (не гасло

Тогда светило вечное, в нощи
Пылалось, денно благость расточало,
Сейчас квадриги эти не ищи,
Мой спутник, светодарное начало

Приблизилось к ущербному витку
И Ра уже не помнит колесницы,
О том великолепии реку
Едва не машинально, чаровницы

Альфические голову кружат,
Кому б они ее не закружили,
Пути неклеверные прележат
Далече, звездочеты ворожили

Нам ранее хожденческий удел,
Поэтому благое приближенье
К фернальному источнику, от дел
Божественных далекому, круженье

Оправдывает, впрочем, утаим
Реченье потаенное и думы,
Пока о тех образницах стоим,
А прочие алкают нас) из сумы

Небесной возникала иль иной
Пригодный к рисовательству источник,
Пейзаж цветился краской неземной,
Менялись боги славские, цветочник

Винценту нагонявший воронья
Скопища лепотой своей манящей,
Франсиско, Босха зревший, остия
Чурные простирал и настоящей

Временности дарил полет цветов,
Задача живописцев упрощалась,
Любой натюрморт вечности готов
Служить был, мертвой ауры вмещалась

Колонница в бумажной ободок,
В папирусы и глину, в мрамор бледный,
Герой, сюда он больше не ездок,
Москвы чопорной взор и разум бедный

Любил здесь утешать, поздней других
Ревнителей высокого искусства
И балов парвеню за дорогих
Гостей держали музы, трепет чувства

Столь дивным быть умеет, что порой
Плоды классификации превратны,
Тогда бессмертье красочной игрой
Художник подменяет, многократны

Примеры искушений таковых,
Уж лучше свято веровать в обманность
Словесности, амфор музыковых,
Таящих в неге звучности лишь странность,

Какую верить алгеброй прямой
Нельзя никак, ацтеки иль шумеры
Скорей дадут гармонии седьмой
Бетховенской симфоньи, где размеры

Верховною блистают красотой
И грозностью небесной вдохновляют,
Разгадку музоведам, запятой
От смерти жизнь фривольно отделяют

Камен миссионеры, о холстах,
Скульптуре, изысках архитектурных
И вовсе говорить смешно, в местах
Надмирных, скажем проще, верхотурных

Считают их условною средой,
Обиделся б немало Иероним,
С ним иже, но коварною рудой
Полнятся арсеналы, а синоним

Творенья чаще ложности посыл
Являет, сокровенности барьеры
Легко берут демоны, Азраил,
Чурные Азазели и химеры,

Ну кто не любит мучить молодых
Наперсников созвучий и палитры,
Игры азартной баловней седых,
Даруют им черемники и митры

Престольные (понтифики, расчет
Ведите новых эр католицизма),
И царские тиары, не сечет
Главы повинной меч, но классицизма,

Барочности иль готики сынов
Достойных, чтобы узреть своевольство,
Готовы много дать сии, не нов
Такой сценарий творчества, довольство

Предложено когда, духовники
Эфирных аонид и замечают
По прихоти, бывает, высоки
Мишени, их со звездами вращают

Чермы и тролли, демоны одне,
Сколь ангелы оплаканные туне
Искать влачатся в призрачном огне
Товарищей успенных, а коммуне

Художнической низкий экземпляр
Какого-то лихого фарисейства
Наследовать приходится, маляр
Адничный мог бы этого лицейства

Бежать вернее, цели в небесах
Теперь герои редко поражают,
Ищи огонь у музы на весах,
Пожарище осталось, ублажают

Черемный слух творителей чреды,
Тем легкости одной необычайной
Лишь мало будет, прочие среды
Безмолвствуют, высотности случайной

Им огонь параллелен, впрочем, пут
Бесовских отстраниться удавалось
Честным, сейчас искусственный диспут
Уместен ли, елику не сбывалось

В истории центурий роковых
Иное прорицательство, коль слова
Порой терялась магия, живых
Не спросим, а мертвым сия полова

Зиждительных горений тяжела,
Обманов цену знают неботворцы,
Так бысть сему – с черемного стола
Возьмем себе под эти разговорцы

Червенной водки, аще до адниц
Зайти пришлось, а, может быть, придется,
Обманем хоть иродских черемниц
И тождество мирское соблюдется,

Нам ложию сквернили бытие,
Платили им за чурное коварство,
В ответ порфирокнижия свое
Восполним искаженьями, а царство

Нецветное простит сиречный грех,
Зерцала сем равно минуть возбранно,
Пусть виждят из серебряных прорех,
Как тени наши царствуют сохранно,

Берут вино и водку от стольниц,
Альковные миражи забывают,
Меж белых осиянных чаровниц
Сидят, еще одесно пировают,

Полнощно свечи бархатные тлят,
А гоблинов и черем искаженных
Виденья души слабые целят,
Когорты юродивых и блаженных

Влекутся вдоль некропольских полей,
Разбитые, жалкие, в прахе млечном,
Чем далее, тем паче тяжелей,
Не смея лживо царевать на вечном

Пути, определенном для ночных
Певцов, какой любили звездочеты
Сребрить мездрою конусов свечных,
Ведя свои астрийские расчеты.

Leda 18-10-2012 11:31

Яков Есепкин

Трапезы. Сукровичные вишни у Ирода


I

Сад портальный украсят зелени,
Станем лотосы кровью гасить,
Желтосвечные наши и тени,
Поздно милостынь мертвым просить.

Много скорби о пире небесном,
Девы белые алчут сурьмы,
Во кармине пылают одесном
Золочёные багрием тьмы.

У Винсента ль просить божевольных
Дивных красок, его ли очниц
Не склевали вороны со дольных
Областей и варварских терниц.

Сколь высоко хоровые нети,
Нетлеенные рдеют цвета,
Хоть забросим в бессмертие сети,
Золота наша смерть, золота.

Позовут ангелочки, а туне,
Пировайте ж, садовый нефрит
Мы пили в червоцветном июне,
В каждом лотос кровавый горит.

II

Ложесны закрывайте парчою,
По серебру тяните канву,
Пред успенной астрийской свечою
Нити хорные бьют синеву.

У Чумы на пиру хорошо ли
Торговать васильками, оне
Мертвым суе, гробовые столи
О царевнах темнеют в огне.

Исцветает дельфийский путрамент,
Змеи с чернью шипят за столом,
Хмель виется на тусклый орнамент,
Вспоминают купцы о былом.

Были мы пробиенны Звездою,
С богородными речи вели,
Но за мертвой послали водою
Аонид и сердца соцвели.

Выжгут литии нощные серы,
Свечки розные воры снесут –
Царичей и покажут химеры,
Никого, никого не спасут.

III

Шелк несите сугатный, червовый,
Сокрывайте холодных цариц,
В усыпальницах пламень восковый
Паче лядвий и млечных кориц.

Эти адские кущи впервые
Серафимы не могут забыть,
Розенкранц ли с удавкой о вые
Полагает принцессам не быть.

Что резвятся шафранные феи,
Хватит челяди мраморных жал,
Мрачен бальник исцветшей Психеи,
Упасен, кто аромы бежал.

Мы ль златую весну ожидали,
В сеннаарских гуляли садах,
Всем теперь бутоньерки раздали,
Витокровные свечки во льдах.

Всех нашли и гортензии в косы
Перстной смерти с виньетой вожгли,
И горят желтоядные осы
На патинах садовой бели.

KiDr 18-10-2012 11:38

Я разкрыл заговор! Леда нас хочет с ума свести, она постит каждые 4 дня, если читать эти шедевры каждые четыре дня мозг входит в резонанс в вибрациями ада.

Вечерняя 18-10-2012 23:45

Яков,поиграй с Вивен,а то ей скучно.Вы объединившись горы свернёте не то что какой то форум!
Дерзай ,поет,ой пиит,ой не знаю ,как тебя правильно папа с мамой зовут! :girl:

Савинков 19-10-2012 05:54

Я ПОЭТ ЗАВУСЬ НЕЗНАЙКА
ОТ МЕНЯ ВАМ БАЛАЛАЙКА!

mg-34 19-10-2012 09:59

Прошу вас, босяки, поэта не терзайте, но если так невмоготу, в стихах предьявы выражайте
Яков это глыба, матерый поэт и не надо тут разводить демагогию, давайте во флуде.
А гурманам дайте возможность наслаждатся поэзией.

Musja 19-10-2012 10:35

Цитата:
Сообщение от mg-34
Прошу вас, босяки, поэта не терзайте,.


А я в штиблетах...

KiDr 19-10-2012 12:29

Цитата:
Сообщение от mg-34
Прошу вас, босяки, поэта не терзайте, но если так невмоготу, в стихах предьявы выражайте
Яков это глыба, матерый поэт и не надо тут разводить демагогию, давайте во флуде.
А гурманам дайте возможность наслаждатся поэзией.

мне тоже очень нравитcа я когда его читаю в голове круится:

Om Namah Shivaay Om Namah Shivaay Har har bhole namah Shivay
Rameshwaray Shiv Rameshwaray Har har bhole Namah Shivay
Ganga Dharay Shiv Ganga Dharay Har har bhole Namah Shivay
Jataa Dharaay Shiv Jataa Dharaay Har har bhole Namah Shivay
Someshwaray Shiv Someshwaray Har har bhole Namah Shivay

Вечерняя 19-10-2012 18:24

Цитата:
Сообщение от KiDr
Я разкрыл заговор! Леда нас хочет с ума свести, она постит каждые 4 дня, если читать эти шедевры каждые четыре дня мозг входит в резонанс в вибрациями ада.

Да кто ж его обижает то ,болезного!?Входите с ним в резонанс и все в АД!Вас там ждут !

Leda 22-10-2012 11:28

Яков Есепкин

Тусклые алавастровые гравиры

Сто сорок седьмой фрагмент


Маньеристы о Джесси вздыхают,
Шелк дарят Саломее пажи,
И резвятся еще, и порхают
Азазели во маковой ржи.

Белошвейкам царевн буржуазных
Утром лядвия зло обшивать,
Со афинских балов куртуазных
Влечь в монарший альков пировать.

Здесь игристые вина темнели,
Здесь чернился на яствиях мел,
И всеядные рты пламенели
Меж шелками превитых Камел.

Leda 15-11-2012 19:08


Яков Есепкин

На смерть Цины


Девятьсот четвертый опус

Тушь коринфская мела белей,
С темных вечности нимбов не сходит,
Фавны пали, а всё Апулей
Атраменты златые обводит.

Краснозвездное лейте вино
По устам ли, всемимо, камены,
Испились мы и сами давно,
Кровь слили на востребу измены.

Кущ садовник превывел сей хмель,
Виждь алмазность любви и коварство,
Где за тридевять тленных земель
Нас влекли в тридесятое царство.

Сударь 15-11-2012 21:59

Яша, может хватит бесплатно рекламироваться?

mg-34 15-11-2012 22:03

Цитата:
Сообщение от Leda

Яков Есепкин

На смерть Цины


Девятьсот четвертый опус

Тушь коринфская мела белей,
С темных вечности нимбов не сходит,
Фавны пали, а всё Апулей
Атраменты златые обводит.

Краснозвездное лейте вино
По устам ли, всемимо, камены,
Испились мы и сами давно,
Кровь слили на востребу измены.

Кущ садовник превывел сей хмель,
Виждь алмазность любви и коварство,
Где за тридевять тленных земель
Нас влекли в тридесятое царство.

Яков, Кирюху забанили.
Напиши стихи изобличающие узурпаторов

Leda 21-11-2012 21:53

Яков ЕСЕПКИН

СИЕСТЫ У ГИАД


Двенадцатый фрагмент

В бельэтажах успенных каретниц
И следить, венской школы флеор
Одевает немеющих сплетниц,
Шелест внемлют Готье и Диор.

Бесит пурпур скопленья тартарских
Крыс чумных, из помоек оне
Ко столовым бегут, сеннаарских
Яств алкают в игристом вине.

Но, смотри, формалин пирочеев
Залил барвой, стольницы с вином
Отравленным горят и кащеев
Талый воск дарит мраморным сном.

Иды мертвые, ваши ли бирки
Ноги рожениц днесь превиют,
Плодов их, где черствые просфирки
На вечерии слугам дают.

Яд в фамильные царские мелы
Затечет по шелковым устам,
Станут потные биться Камелы,
К ледяным нашим близясь перстам.

JamesB 21-11-2012 22:11

Цитата:
Сообщение от KiDr
Я разкрыл заговор! Леда нас хочет с ума свести, она постит каждые 4 дня, если читать эти шедевры каждые четыре дня мозг входит в резонанс в вибрациями ада.


отпад.
только заметила ))))

mg-34 22-11-2012 09:27

Цитата:
Сообщение от Leda
Яков ЕСЕПКИН

СИЕСТЫ У ГИАД


Двенадцатый фрагмент

В бельэтажах успенных каретниц
И следить, венской школы флеор
Одевает немеющих сплетниц,
Шелест внемлют Готье и Диор.

Бесит пурпур скопленья тартарских
Крыс чумных, из помоек оне
Ко столовым бегут, сеннаарских
Яств алкают в игристом вине.

Но, смотри, формалин пирочеев
Залил барвой, стольницы с вином
Отравленным горят и кащеев
Талый воск дарит мраморным сном.

Иды мертвые, ваши ли бирки
Ноги рожениц днесь превиют,
Плодов их, где черствые просфирки
На вечерии слугам дают.

Яд в фамильные царские мелы
Затечет по шелковым устам,
Станут потные биться Камелы,
К ледяным нашим близясь перстам.

Спасибо тебе, Яков, что откликнулся на КиДрову беду и заклеймил тираншу своими мощными стехами!

KiDr 22-11-2012 09:36

Цитата:
Сообщение от mg-34
Спасибо тебе, Яков, что откликнулся на КиДрову беду и заклеймил тираншу своими мощными стехами!

и как же метко он подметил про тих подкаблучников готье и диора. Это талант, спасибо Яков!

Leda 05-12-2012 21:35

Яков ЕСЕПКИН

ФЕССАЛОНИКСКИЕ ПУТРАМЕНТЫ


Пятьдесят второй фрагмент

Парки белые трюфели чают,
Яств столы ныне гробов не ждут,
Вновь пурпурные дивы скучают
И альковы сохранность блюдут.

Все музыки пьяны и блудницы,
Из Ефеса получим ли весть,
Содомитские мчат колесницы,
Томный шелест кому перевесть.

Именитства окончились тризной,
Прячут ключники в подпол клико,
Бязь коринфскую ветхой старизной
Покрывают, сколь время легко.

Гасим свечки витые, галаты
Нощь не могут прейти, золота
Смерть для первых, иные Элаты
Мрамром неба возвысит фита.

Мало будет скучающим дивам
Чермных роз и путраментов сех,
Выжжем цветы очами и к Фивам
Низойдем, чтоб рыдать обо всех.

Микка К. 05-12-2012 22:04

Яков,ты бы,нам,грешным,про конец света чё-нить наваял,премудро-зашифрованного ))

JamesB 06-12-2012 21:22

Цитата:
Сообщение от Микка К.
Яков,ты бы,нам,грешным,про конец света чё-нить наваял,премудро-зашифрованного ))


ага, уже скоро.

Leda 16-12-2012 12:59

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста пятьдесят восьмой опус


Мел стекает со шелковых лиц,
Милых отроков чествуют взглядом,
Век паяцев и падших столиц:
Славен пир алавастровым ядом.

Звезды мертвые имут иль срам,
Кто юниде ответствует пленной,
Ирод ждет нас к себе по утрам –
Вишни есть в сукровице тлеенной.

Всех оплакала твердь Сеннаар,
Шелк ужасен о персях Аделей,
Се и мы без высоких тиар
Меж порфирных лежим асфоделей.

Четыреста пятьдесят девятый опус

.
Хоть с Гекатой в фамильный подвал
Опустимся: июльские вина
Блещут златью, где мраморник ал
И надежды пуста домовина.

И кургузая Цина ужель
Не хмелеет со крови, решится
Яко розами выцветить гжель,
Вечность адских чернил устрашится.

Но, Гиады, не плачьте, август
Желтой вишней фаянсы литые
Оведет – мы из пламенных уст
Выльем яд на столы золотые.

Люся 16-12-2012 14:42

В чем смысл этого рассаждения?

http://www.russkiymir.ru/forum/posts/list/75/27602.page

ЕСЕПКИН, Яков Ефимович Родился 17 июля 1957 года в гор. Мстиславле Могилёвской области БССР, ныне – Беларусь, в семье учителей (отец преподавал математику и слыл непререкаемым авторитетом республиканского масштаба в области точных наук, мать – преподаватель русского языка и литературы).

В раннем детстве проявил склонность к творчеству, особенно к рисованию и музыке, виртуозно копировал картины известных живописцев, однако оставил занятия музыкой и живописью. В школе отдавал предпочтение гуманитарным дисциплинам, литературный талант открылся рано, в возрасте 10-12 лет многократно становился лауреатом республиканских слётов-конкурсов юных поэтов и прозаиков. Окончил школу с золотой медалью, затем – Белорусский государственный университет. Серьёзную литературную работу начал в семнадцатилетнем возрасте, в возрасте двадцати лет написал книгу «Готика в подземке», её восторженно приветствовал Арс. Тарковский. Сборник вышел в самиздате, тогда же Яков Есепкин впервые обозначил жанр, в котором работает, дав ему определение – готическая поэзия. В 1978-м –1980-м г.г. в Минске и Москве опубликовал самиздатовские сборники «Классика», «Пир Алекто», «Народная потусторонняя жизнь». «Готика в подземке» и «Классика» рассматривались на заседаниях секретариата правления Союза писателей СССР. Советская писательская элита восприняла книги с воодушевлением, молодому писателю прочилось блестящее литературное будущее, но ни одна из работ не была официально издана. Осознав тщетность усилий (апология готической поэтики в СССР могла повлечь репрессии), ведущие советские литераторы предпочли отречься от автора-неформала. Началась андеграундная жизнь Есепкина, в период до 1993-го года в России и США вышли самиздатовские сборники «Перстень», «Патины», «Марс», «Палисандрия и Адонис», «Энергия (Космополис архаики)». После длительного перерыва в 2003-м году в Санкт-Петербурге была опубликована превьют-версия гланого произведения Есепкина «Космополис архаики», что вызвало шквал газетно-журнальных откликов. С 1981-го года писатель не появлялся на публике, это стало причиной возникновения множества мифов. В 2004-м году Яков Есепкин заочно (по наличествующим текстам) принят в Российский Союз писателей. В 2008-м году им завершена работа над легендарной готической сагой «Космополис архаики», которую литератор-мистик начал в возрасте девятнадцати лет. «Космополис архаики», опубликованный в Интернете весной 2009-го года, стал российской и мировой арт-сенсацией и буквально взорвал современную литературную ситуацию. Книга века, так «Космополис архаики» расценивается нонконформистской критикой, как и прочие андеграундные произведения Есепкина, до сих пор не издана, хотя мгновенно сделалась культовой в интеллектуальной художественной среде. Здесь впервые в полном объёме используется нововведенная архаическая лексика. Летом 2009-го года в «Life journal» появилось обращение Якова Есепкина к Президенту России Дмитрию Медведеву, по информации на интернет-сайтах создатель книги-сенсации заявил о прекращении литературной деятельности. В 2009-м году увидел свет сборник статей международных авторов «Великий «Космополис архаики» в Интернете».

Микка К. 16-12-2012 19:34

Цитата:
Сообщение от Люся
В чем смысл этого рассаждения?


А нет никакого смысла :)
Вот прёт чела и пишет он без оглядки ))
Я как-то от нечего делать+начитавшись Якофа тоже решил написать подобную готическую хрень.Часа полтора выписывал всякие заумные слова,афоризмы и прочий хлам,который уже и не употребляется в русском языке.Потом всё это положил на рифму,придав кой-никакой смысл.Получилось чудовищно гениально )) но выкладывать я это не решился,что б не сочли за душевно больного ))

Люся 16-12-2012 19:36

Цитата:
Сообщение от Микка К.
А нет никакого смысла :)
Вот прёт чела и пишет он без оглядки ))
Я как-то от нечего делать+начитавшись Якофа тоже решил написать подобную готическую хрень.Часа полтора выписывал всякие заумные слова,афоризмы и прочий хлам,который уже и не употребляется в русском языке.Потом всё это положил на рифму,придав кой-никакой смысл.Получилось чудовищно гениально )) но выкладывать я это не решился,что б не сочли за душевно больного ))

Нет, Микка, ты выложи. Потому что, мало ли кто такой этот Яков, мы его не знаем, и нафига эта Леда его по всех форумам постит. А ты свой, знакомый, тебя будет интересно почитать. Пиши

Чон Сон Ы 16-12-2012 19:52

Написать что-либо стоящее можно только с помощью китайских иероглифов.

mg-34 16-12-2012 20:29

Поэта обидеть может каждый, поэта всяк пинуть готов.

Чон Сон Ы 16-12-2012 20:48

Цитата:
Сообщение от mg-34
Поэта обидеть может каждый, поэта всяк пинуть готов.

Вы идите в тему про русский язык, там насчет вас спрашивали.

Leda 25-12-2012 12:44

Яков Есепкин

ПОТИР


Нашу веру на перстне зола
Выжгла в цвете меж гнилью и златом,
Лжи вовек повелев зеркала
Возвышать европейским закатом.

Кипарисовый ветхий ларец
Августовское брашно лелеет,
У демонов алмазный венец,
Челядь их ни о чем не жалеет.

А о чем и о ком на земле
Сожалеть под чарующей сенью,
И персты, и алмазы в золе,
Мрак цимнийский ли -- путь ко спасенью.

Все равно и не станут жалеть
Онемевших пиитов, алмазы
Для того воздают, чтоб алеть
С ними вместе могли верхолазы.

Глянь, Летиция, нощь всепуста,
Никого, ничего, аще благо
Выйдем к раям гулять, их врата
Нам откроет Иурий Живаго.

Нет во червной персти золотых
Десных смертников, нет псалмопевцев,
Что искать с огонями святых,
Пусть орешки глядят у деревцев.

Злобно демонов хоры поют,
Наши ангели к нам опоздали,
Соалмазные эти куют
Всем венечия, аще предали.

Ангелки, ангелки, вы сего
Не могли и узнать отреченья,
Тратно днесь под Звездой волховство,
Рдятся лихо архангелы мщенья.

В Амстердаме иль Вене горят
Их лихие венечья-головки,
С нами суе быки говорят,
Суе ищут царей худокровки.

Нищих Господе всё обелит,
Маком полны сиянные мехи,
В рае светлом сех ждать повелит,
Над купами расцвечивать стрехи.

Только раз нам и было дано
Речь псаломы о святой любови.
Дальше смерти ея полотно
Пролегло, не смотри в эти нови.

Жизнь избыта, а кровь не стереть,
Слез потир поднесут лишь Иуде,
Мы ж пребудем: гореть и гореть
Краской славы на битом сосуде.

Leda 29-12-2012 16:56

Яков Есепкин

К Алигъери

Египетская цедра над метелью
Сменилась топким цеженным огнем,
И жалованный снег предстал купелью,
И слух потряс Зевес, рассеяв гром.

В цезийское пространство ход отверст,
Искрится фиолетом чермный перст
Антихриста, но вечно существует
В природе роковая правота,
А днесь ее вместилище пустует,
В каноне солнце Божия перста.

Елику смерть о черном балахоне
Куражится, поклоны бьет, вино
Из сребренных куфелей (на агоне
Убийц холодных, прошлое темно

Каких, летучих ангелов отмщенья,
Заказчиков расплаты, иродных
Мелированных ведем, обольщенья
Не ведавших иного и родных

Отцов невинных мальчиков кровавых,
Царевичей всеугличских, царей
Развенчанных в миру и величавых,
Помазанных их дочек, пастырей

Грассирующих преданных урочно,
Без серебра алкавших крови их,
Алмазных донн и панночек, бессрочно
Почивших в Малороссии, благих

Когда-то, ныне желтыми клыками
Украшенных садовников, хламид
Носителей колпачных, брадниками
Крадущихся вампиров, аонид,

Небесной лазуритности лишенных,
Жертв новой гравитации, другой
Колонны адотерпцев оглашенных)
Лиет вольготно в скатерть, дорогой

Пейзаж для сердца, из венецианских
Замковых окон видимый, темнит
Личиной злобной, дарует гишпанских
Высоких сапогов короб, теснит

Сама еще белесых наших гостий,
Блондинок, сребровласок, чаровниц,
Но только натуральных, ведем остий
Им кажет черни, сумрак оконниц

Почти и новогодних застилает
Хитонами ли, бязью гробовой,
Молчит, а то собачницею лает,
А то взывает чурно, кто живой

Откликнись, будем пир одесный ладить,
Еще играют Шуберта в саду,
Моцарта явствен шаг, музык усладить
Чарованных готовый, заведу

Сейчас, а снег декабрьский не помеха,
Чем далее, теплей он, милых дев
И другов честных в царственности меха
Сибирского, пушнины, разглядев

Какую ведьмы в зависти лишь ахнут,
Гагаровой к вишневым деревам,
Здесь вишенки мороженные чахнут
В корице сахаристой, кружевам

Желточным их пойдут сирени пудры,
Как всякую любовно обернем
Бисквитами и сдобой, были мудры
Евреи местечковые, рискнем

С царевишнами к ним соединиться,
На маковые ромбы поглядеть,
Бывает, царским кухарям тризнится
Обилие столешниц этих, бдеть

Сегодня им о яствах непреложно,
Пускай засим рецепт перенесут
В палатницы хоромные, возможно,
Еще царей отравленных спасут,

А смерть, гляди, опять кикимор дутых
Презрев, лиет по скатерти вино
Из битого начиния, согнутых
Юродливо бокалов, решено,

Пируем хоть с мертвыми рядом, сверки
Теперь не нужны, истинно чихнем,
Покажутся тогда из табакерки
Черемницы и черти, сих огнем

Порфировых свечей осветим, ярка
Заздравная свечельница, когда
От жизни и не видели подарка,
Что ж требовать у смерти, иль сюда

Нелегкая внесла ее, угасло
Сколь денное мерцанье, так одно
Ей в ноздри вклеим розовое масло,
Боится роз косая, а вино

Хоть криво, но лиет еще, отравней
Сыскать непросто будет, а куфер,
Хоть бит, как прежде полон, благонравней
Презреть и нам развратных, Агасфер

Теперь сих отравительниц не любит,
Я знаю, много брали на себя,
Шутили не по делу, сам и губит
Пускай адскую челядь, пригубя

Несносное отравленное пойло,
Реку вам, други, ладите балы
Пировные, гостям рогатым стойло
Всегда найдется, царичам столы

Пусть нынче камеристки сервируют,
Смотреть люблю движенья, угодить
Хотят оне успенным и балуют
Живых, кому за кем еще следить

Один сегодня помню, тьмой беленье
Скатерное кривым не очернить,
Мы выстрадали благое томленье,
Бессмертию не стоит временить,

Когда цари пируют вкруг одесно,
Когда живые царичи, а сих
Невесты ожидают, благовестно
Такое пированье, бабарих

Здесь можно смело к чурным приурочить,
Молчание их выдаст, нам пора
Дела вершить земные, не сурочить
Невинно убиенных, за одра

Червницу не зайдем и возалкаем
Суда великонощного, коль яд
Иных берет, черноту отпускаем,
Тлести ей меж эльфиров и наяд,

Одну, пожалуй, косную оставим
Чермам во назидание, перчить
Начнемся белым пересом, заправим
Лукавые мозги, сколь огорчить

Решит смешного рыцаря, сиречить
Возьмет опять привычку, совлекать
Царевн в альковы, стольников увечить,
Иродничать и ёрничать, алкать

Веселия на тризнах цареносных,
На службе у порока зреть святых,
Орать безбожно, фей златоволосных
Лишать воздушных нимбов золотых,

Греми пока, нощное балеванье,
Замковые ансамбли заждались
Музыки и акафистов, блеванье
Кашицей мертвой суе, веселись,

Товарищество славное, Селены
Взывает свет, нести быстрей сюда
Фламандские холсты и гобелены,
Рельефные гравюры, стразы льда

Хрустального, шары чудесных фором,
Сребряные, порфирные в желти,
Витые алебастрами, узором
Диковинным горящие, внести

Быстрей велю и блюда выписные,
Фаянсами разящие гостей,
Алмазовые рюмки, именные
Суповницы из крымских областей,

Орнаментные амфоры, куферы
Красные, изумрудные мелки
Для ангелов, точеные размеры
Отметить возжелающих, лотки

Со яствием нездешним, на капризы
Рассчитанные, негой кружевной
Богатые кофейники, сервизы
Столовые, молочниц пламенной

Ансамбль еще, пирожницы, свечений
Держатели вальяжные, чайных
Китайских церемоний и печений
Гофрирный антураж.

mg-34 29-12-2012 17:37

Вот так Яков! Спасибо, порадовал новыми твореньями перед новым годом.

mafalda 29-12-2012 18:03

Цитата:
Сообщение от mg-34
Вот так Яков! Спасибо, порадовал новыми твореньями перед новым годом.



страдания нострадамуса

nelex 29-12-2012 20:08

:cranky:
с трудом доходит смысл вещей,
нельзя-ль их выразить ясней...

Leda 09-01-2013 20:11

ЯКОВ ЕСЕПКИН

«ПАТИНЫ»

Тридцать шестой фрагмент

Нас ангелы позвали, но куда
Идти весною мёртвым и укосным,
Сияет ювенильная Звезда
Иным, иным отрокам венценосным.

Спроси у Антигоны о судьбе,
Разорен виноград и мнят сильфиды
Лишь розовые тени, и себе
Терновные не верят аониды.

Горит ещё портальная весна,
Ещё сирены ада золотятся,
Очнёмся от безсмертия и сна –
Нам царские хождения простятся.

Ах, эти ли мы чаяли цветки,
Августа ветходержные фаянсы
Таят сие ль пустые ободки,
Чтоб кровию дописывали стансы.

Прелестные зелени отцветут,
Светильные угасятся чернила,
Тогда нас поименно и сочтут
На выкошенных небах Азраила.

Leda 15-01-2013 15:02

ЯКОВ ЕСЕПКИН

ТРИНАДЦАТЫЙ ПСАЛОМ


***
Вновь зовёт Лорелея, фарфоры
Винодержные тучным волнам
Раздарим и сквозь вечности хоры
Уплывём к темноскальным стенам.

Зной алкают младые сильфиды,
Тризны мая беспечно легки,
Серебряные перстни юниды,
Ах, роняют с воздушной руки.

Так и мы рукавами возмашем,
Спирт нетленный всегорний допьём,
Кто заколот суровым апашем,
Кто соткнут арабийским копьём.

Много ль черни о мраморы билось
И безсмертием грезило, сих
Не известь беленой, а увилось
Померанцами гроздье благих.

Вот демоны слетят неурочно,
Ко трапезе успеют свечной –
И вспорхнём в тусклой ветоши ночно,
В желтозвездной крухе ледяной.

***
Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне,
К теням херсонесским хлебнуть золотого рейнвейна
Затем, чтоб запили мы скорбь и не в тягостном сне
Могли покружить, яко чайки, над водами Рейна;

В порту Анахайма очнемся иль в знойный Тикрит
Успеем к сиесте, а после по вспышкам понтонным
Пронзим Адриатику – всё же поймем, что горит
Днесь линия смерти, летя по тоннелям бетонным.

И вновь на брусчатку ступив пред бессонным Кремлем,
Подземку воспомнив и стяги советские, Ая,
На стенах в бетоне и меди, мы к Лете свернем,
Все Пирру святые победы свои посвящая.

Нельзя эту грань меловую живым перейти,
Лишь Парки мелком сим багряным играться умеют,
Виждь, нить обрывают, грассируя, мимо лети,
Кармяная Смерть, нам равенствовать ангелы смеют.

Еще мы рейнвейн ювенильный неспешно допьем
И в золоте красном пифиям на страх возгоримся,
Цирцеи картавые всех не дождутся в своем
Отравленном замке, и мы ли вином укоримся.

Еще те фиолы кримозные выпьем в тени
Смоковниц троянских до их золотого осадка,
Фалернские вина армический лед простыни
Оплавят в дворце у безмолвного князя упадка.

Святая Цецилия с нами, невинниц других,
Божественных дев пламенеют летучие рои,
Бетоном увечить ли алые тени благих,
Еще о себе не рекли молодые герои.

Сангину возьмет ангелочек дрожащей своей
Десницею млечной и выпишет справа налево
Благие имена, а в святцах почтут сыновей
Скитальцы печальные, живе небесное древо.

Красавиц чреды арамейских и римлянок тьмы
Всебелых и томных нас будут искать и лелеять
Веретищ старизны худые из червной сурьмы,
Голубок на них дошивать и с сиими алеять.

Ловите, гречанки прекрасные, взоры с небес,
Следите, как мы одиночества мрамр избываем,
Цитрарии мятные вас в очарованный лес
Введут, аще с Дантом одесно мы там пироваем.

Стратимовы лебеди ныне высоко парят,
А несть белладонны – травить речевых знаменосцев,
Летейские бродники вижди, Летия, горят
Они и зовут в рай успенных сиренеголосцев.

Позволят архангелы, не прерывай перелет,
А я в темноте возвращусь междуречной равниной:
Довыжгут уста пусть по смерти лобзанья и рот
С любовью забьют лишь в Отчизне карьерною глиной.


ТРИНАДЦАТЫЙ ПСАЛОМ

Винсент, Винсент, во тьме лимонной
Легко ль витать, светил не зряши,
Мы тоже краской благовонной
Ожечь хотели тернь гуаши.

Водою мертвой не разбавить
Цвета иссушенной палитры,
И тернь крепка, не в сей лукавить,
Хоть презлатятся кровь и митры.

Легли художники неправо
И светы Божии внимают,
И двоеперстья их кроваво
Лишь наши кисти сожимают.

Leda 23-01-2013 12:34

ЯКОВ ЕСЕПКИН

ВЫБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ПЕРЕПИСКИ С БРОДСКИМ


Пред гончими псами и махом подпалых волков
Беспомощны мы, посему от погони их грозной
Не скроемся, лучше окрасим на веки веков
Вселенские камни отравленной кровью венозной.

По ней лишь неравных найдут и в созвездных полях,
Лядащим огнем заклеймив сих презренные спины,
Вопьются в уста с алчным блеском в голодных очах
И в черных глазницах высотные вспыхнут руины.

И чем нам считаться, величия хватит одним
Истерзанным столпникам, хватит иным чечевицы,
Алкали мы вечности, ныне и жить временим,
Врата соглядаем у царства подземной девицы.

Успенные здесь петушки золотые поют,
На мертвых царей не жалеют портнихи шагрени,
Таких белошвеек не видеть живым, ан снуют
Меж стулиев ломаных сузские девичьи тени.

Отравленных игл и кармяных антоновок цветь
Отравную вновь, и гранатовых багрий избытность
Кроты и полевки учтут, а царевнам говеть
Сегодня предолжно, зане уповали на скрытность.

Нельзя перейти меловую черту и нельзя
Таиться одно, паки будут обманами живы
Дочурки невинные, их родовая стезя
Легко оборвется, где Вия настигнут Годивы.

Гудят и гудят весело приглашенных толпы,
Зеленые иглы в шелках веретенники прячут,
Мы сами сюда и влеклись, аще были слепы
Девицы, пускай хоть сейчас о родителях всплачут.

Не царские тризны, не царский почетный досуг
Нам смерть уготовила, даже сокровных дочурок
Забрали те челяди, коих в пылающий круг
Впустили волхвы из кадящихся мглой синекурок.

И вот я стою в одеянии смерти рябой,
Блаженный со мною, ну что, хороши ль нынче гости,
Кто рядом – откликнись, ах, тяжек метельный гобой,
Сиренью мелось, а теперь во снегу ягомости.

Ах, туне рыдать, Богоматерь в снегах золотит
Отравленным взором тлеющие лядно скрижали,
Ей Цветик-Сынок хлебояствий кошель освятит,
А мы бойных муз и напрасно величьем сражали.

Заманит, я знаю, еще ботанический сад
Маньчжурскою тенью, сирень в листовой позолоте
Склонив тяжело, всех других навсегда в огнепад,
А мы с небесами пребудем в холодном расчете.

Когда оглянувшись, вмиг станем камнями, Сизиф,
Чтоб вымостить кровью дорогу к чужим процветаньям,
В татарскую ветошь последний зарезанный скиф
Уткнется -- засим привыкать уж к посмертным скитаньям.

Leda 28-01-2013 09:40

Яков Есепкин

«Музеумы аонид»


Впервые Ксеркс увидел мир ночной
В приходе, византийскими камнями
Возвышенном, жемчужною трухой
Гербовник звезд троящем в тусклой раме.

И стройные в душе ряды зажглись,
И странные образовались реки,
Прекрасно освещенные, как высь,
Пространством, убивающим навеки.

Быть может, над водой Левиафан
Акафисты речет, молясь потиру,
Когда сквозь сон в астральный океан
Вплывает рак по лунному эфиру.

Быть может, разве лунные огни
Для иноков одних верхонебесных
Светятся и серебром горним дни
Их благо застилают, от воскресных

Тревожных бдений в тлене мартобря
До муки четвергового застолья
Горит о свечках лунная заря
И красит червной желтию уголья.

Каких еще художникам высот
Мучительно искать, какие замки,
Яркие от готических красот,
В трюфельные и кремовые рамки

Десницей кистеносной заключать,
Со коей масло жадное лиется,
А снизу – достоверности печать
(Виньетство неизменно), узнается

Веками пусть художнический штиль,
Лессиров экстатическая смутность,
Эпох легкопылающий утиль
Пускай щадит холстов сиюминутность.

Их вечности оставлено хранить
Высоким провидением, а в мире
Не любят современники ценить
Достоинств очевидных, о кумире

Им слышать даже суетную речь
Всегда, Франсиско мой, невыносимо,
Иных и ныне я предостеречь
Могу от грез пустых, идите мимо

Целованные баловни судьбы,
Владетели кистей небоподобных,
Скорей и мимо дружеской алчбы,
Расспросов ученически подробных;

Не может зависть низкая желать
Добра иль духовидчества, в основе
Ее лишь неприятье, исполать
Равно жестоким недругам, о Слове

Пылающем и вечно золотом
Коль вы хотя минутно пребывали,
Над светлым лессированным холстом
Сгибались, духовидцев узнавали,

А то внимали сумрачности их,
Молчанию несветскому учились,
Мирвольные от чаяний благих,
Ведьм темнили и царствовать не тщились.

Сказать еще, провидческий талант
Взбесить готов завистников и другов,
Луну сребрит мистический атлант,
А мы его божественных досугов

Избавим, счесть условий для того,
Чтоб гений мог лишь царевать во гробе
Нельзя, их вековое торжество
Надменно говорит о дикой злобе,

О подлости, не ведающей слов
Иных, помимо бранных, о коварстве,
На все готовом, если крысолов
Царит еще хотя в мышином царстве.

Помазание столпника на труд
Зиждительный и творческую благость
Нашедшим в жизни яствия и блуд
Унынием грозит, земная тягость

Сего осознавания вольна
Привесть ко меланхолии жестокой,
Поэтому эфирная волна
Творительства, подобно волоокой

Наложнице, гасится тяжело
В каком-нибудь темничном заточенье,
Бьют ведьмы среброперстное стило,
Так демонов свершается отмщенье.

Когда не помогают оговор,
Предательство с обманом беспримерным,
Смирить всевидца может лунный вор
Фиглярством и ловкачеством каверным,

Кради, украл – и нет мирских страстей
Предмета дорогого, кстати ль можно
Лишить банально мастера кистей
Хороших, либо ядами подложно

Сумбурность милых красок развести,
Творца избавить средств для выраженья
Духовного сюжета и свети
Хоть две луны, эфирного броженья

Не будет, лишь осадок золотой
Пойдет, коль хватит, скажем, на пилястры
Замковые, в агонии пустой
Наш друг, еще глицинии иль астры

Больные отразив, теперь почтет
Уснуть, камены чистого искусства
Примеры эти знают, перечет
Один их много времени и чувства

Читателю бы стоил, палачи
Всегда готовы к сумрачной расправе,
Бессилен, прав, так истину ищи
В Булони иль вервульфовской канаве.

А то еще горит Цимнийский лес,
Прейти его сквозь лунные дорожки
Сложнее дивным странникам небес,
Копыта здесь, там перстневые рожки.

Набрось деспот восточный хоть чадру
На гребневую девственную раму,
Увиждят ангела чрез мишуру
Веков сего горенья панораму.

Вермеер, Мунк, иной ли фаворит
Сияний, млечной патиной обвитых,
О вечности капризной говорит
В компании чудовищ басовитых.

Быть может, над водой Левиафан
Акафисты речет, молясь потиру,
Когда сквозь сон в астральный океан
Вплывает рак по лунному эфиру.

Leda 03-02-2013 12:49

Яков Есепкин

Пурпурное и золотое

Тридцать четвертый фрагмент


Разливай, антиквар золотой,
Во начинье шабли за Виньоном,
Несть этерии аще святой,
Будем крыс потчевать совиньоном.

Феб с Кипридой внимают шелка,
Мы Артюра пьяней и туманной
Аониды не чтим, из рожка
Пьем со Мойрой и мертвою Ханной.

Homo Faber иль патеры мел
Вместо яда, юлясь, преалкали,
Мир падет, мы Цилий и Томел
К жемчугам наведем, чтоб икали.

Ах, не скрыть от иродиц чела,
Се Мое ли черничные ночи,
Марфа вьется круг свеч и стола,
Возлияше серебро на очи.

Фарисеев, нетенных гостей
Всё вечерии в мелах тризнятся,
Ночь, зерцало – и детям детей
Пировые Вифании снятся.

Leda 14-02-2013 10:48

Яков Есепкин

***

Когда святые выси отражались
На терниве кандального пути,
Мы с патиною медленно сливались,
Не чаяли стезей иной идти.

Преложны ледяные эти свеи,
Зерцало вседвоит великий путь,
Удавки ль обвивают цепко шеи –
Нельзя ко небоцарствию свернуть.

Нельзя его и узреть богоданно,
Елику поалмазно сочтены
Альфийские светила и огранно
Серебро, истемняющее сны.

Последние осветлены притворы,
В розариях горит уже зола,
Светила наполняют мраком взоры,
А бездна, яко солнце, возлегла.

Висят над светом тяжко цеппелины
С архангелами, в благостные дни
Каленой желчью выжегли нам спины,
Под рубища их врезаны огни.

Смотри на сих желтовниц выступленья,
Опомнится еще адская рать,
Преступника на место преступленья
Влечет и мертвых царичей карать

Армады возалкают рогоносных
Существ, натурой дивной из иных
И вряд ли нам знакомых нетей, косных
Звучаний исторгатели, земных

Каких-нибудь знакомцев бесноватых
В них тщетно узнавать, елику мы,
Коль знаем таковых, зеленоватых,
Шафрановых, басмовых, суремы

Красной тесьмами грозно перевитых,
Облупленных по желти, перманент
Ссыпающих из веек плодовитых
Небожно, под асбесты и цемент

Закатанных, а всё мироточащих
С образницами Божиими, тех
Альковных искусительниц, кричащих
Полунощно, просительниц утех

И спутников их морочных немало,
Я думаю, губитель Аваддон
Картине удивился бы, зерцало
Могло б когда серебряный поддон

В патине амальгамной опрокинуть
Вальпургиевой ночью и ему
Явить блажную публику, раскинуть
Умом, сколь провожают по уму,

Мгновенно объясненье теоремы
Аидовской придет, искажены
Черемы, иже с ними, и суремы
Не нужны, чтоб увидеть правду, сны

Кошмарные со мраморною крошкой
Пииты навевали без конца,
Но с умыслом, холодною морошкой
Засим тешились, красного словца,

Естественно, черницы не боятся
И образы маскировать свечным
Восковьем, глиной кармной не спешатся,
Грешно им пред собранием иным

Рога свои крушить, персты калечить
Серебром битым, черепы менять
В огоне безобразном, не перечить
Сказителям удобней, затемнять

Бесовскую природу, сих огулом
Нечасто выпускают, из адниц
Собраться в увольнительную с дулом
Кривым, ножом зубчатым черемниц

И гоблинов зовут мирские тени,
По счастию, вояжи не часты
Подобные, браменники от лени
Приглядывать за шельмой на версты

Какие-то баранов отпускают
Наряды, возвращались к ним всегда
Портретники, музыки, чьи ласкают
Звучания и мертвых, невода

Пустыми не бывают, свет не имут
Успенные, а празднует покой
Их избранная часть, когда вознимут
Вверх сколотые очи, под рукой

У князя присно виждятся химеры
Сумрачные, таинственные мглы
Сих кутают, правдивые размеры
Нельзя соотнести с виденьем, злы

Бывают необузданные панны
И этим разве в истине точны
Певцы нощные, тьмы благоуханны,
Когда скопленья ведьм отражены,

Всегда лишь по причине средоточий
Поблизости эдемских мертвецов,
Царевен спящих, ангелов ли прочий
Творец, а в мире тесно без творцов,

Решит отобразить – невод не полон,
Тогда чермы текутся в оборот,
И вот уже канун творенья солон,
А дело на крови прочней, Саррот

Еще плоды вкушает золотые,
Эдемы плачет Элиот, а нам
Привносятся образницы святые
С нечистыми вокупе, к письменам

Достойным совокупит бес виденья
Черемные, а сказочник благой
Типажи юрового наважденья
Спешит раскрасить маслом, дорогой,

Признаться, тот подарок, знать возбранно
Реальные личины, так бери,
Доверчивый вкуситель, хоть и странно
Мерцание, чудные словари,

Холсты темнолукавые, клавиры
Сюит, барочных опер, скорбных фуг
Кримозные на память сувениры,
Узнай еще тезаурисов круг,

Сколь мало девяти, и те по сути
Вертятся от лукавого, оси
Не видно, прибавляй нетенным жути
Миражам и келейных выноси,

Несложно это действие, в итоге
У нечисти история темна,
Кто более реален, кто о роге
Мифическом, ответит седина

Хомы-бурсиста, Гете, Дориана,
Меж званых Иоганн других верней
Свидетельствовал правду и обмана
Призрачность вековую, для теней

Окармленных неважно предстоянье
Условное, раскрасочных высот
Бывает веселее осмеянье,
Чем истинное зрелище красот

Божественных, чурным недостижимых,
Тогда оне роятся и орут,
Светилами небесными движимых
Миров алкают благости, берут

Инфантов, светлых рыцарей отцами
Не звавших, потаенных, даровых
И празднуют молебны с мертвецами,
Блуждавшими еще среди живых

Во оные трехдневия, для Брутов
Страшны такие бденья, меловой
Здесь круг и не поможет, аще спрутов
Герой не остановит, но живой

За мертвых не в ответе, на гамбиты
Чертовские порою отвечать
Преложно сильным ходом, корной свиты
Уместнее движенье замечать,

Не более, а древние гречанки
Труждаются пускай, ко мифу миф
Сложится в требник, наши диканчанки
Салопы только скинут, вмиг Сизиф

Прервать велит девичье мурованье
Орнаментов досужих, сонник их
Велик не по образу, воркованье
Способно утомить сейчас плохих

Танцоров, дабы пифий огневержье
Низринуть, ярче свечи затеплим,
Черем обманно в мире самодержье,
Пожар сухой в гортанях утолим.

Leda 20-02-2013 19:18

Яков Есепкин

Виньону


Мы конусы огней соединить
Пытались, но окончились мытарства,
Сквозь тени бледноогненная нить
Сочится за Аид во славу царства.

Иль сочиво днесь Паркам оборвать,
Гранатовую панну отревожить,
Здесь царствие – так станем пировать,
Начиние затравленное множить.

Нам демоны сугатные хлебы
Исщедно напасли, чтоб веселиться
Могли черноизбранники судьбы,
Пока в любого ангел не вселится.

Пеющих востречай, хмельной Аид,
Веди в свое подземное склепенье,
Доколе ж Кателинам аонид
Испытывать ангельское терпенье.

Мы долго премолчали, так вспоем
Сейчас хотя загробные пенаты,
Эмилия с Шарлоттою вдвоем
Пускай нас и влекут сквозь цветь-гранаты.

И ты, скиталец сумрачный Мельмот,
Я тень узнал твою, иль здесь ты плачешь,
Зерцальники в серебряный киот
Кладешь и слезы гнилостные прячешь.

А дале Босх загадочный молчит,
Над масляными красками колдует,
И Майринк глину красную точит,
На голема тлетворностию дует.

Горят весной подсвечные снега
И красят нощно, яко жемчугами,
Тяжелые двойные берега,
Вовек они теперь пребудут с нами.

Терзанья равновечно тяжелы,
Их дарствуя лишь ангелам всесвятым,
Мы высветим все темные углы
Вот этим присным снегом желтоватым.

Простишь ли ты, очнешься -- исполать
Величию, пронесенному мимо.
С улыбкой ледяной воспоминать
О смерти и весной непозволимо.

Потворствовать, возможно, есть один
Расчет, елику ты лгала впервые,
Топи ж в худом вине апрельский сплин,
Спиртовки пусть гранят персты о вые.

И здесь, читатель милый, аонид
Немолчный слыша лепет, их внимая
Благое шелестенье, сам Аид
От верхних коллонад (не поднимая

Сей шелест выше), бастровых венцов,
Червовых вензелей, архитектурных
Излишеств явных, чурных изразцов,
Рельефных неких символов текстурных,

От знаков барельефного письма,
Известного Эжену иль Паоло,
Барочных арок, вязкая тесьма
Каких еще порхающее соло

Орфея, иже с Марсием, иных
Певцов небесноизбранных глушила,
От мрачной верхотуры неземных
Сокрытий, чья визитница страшила

С Аваддоном летящих ангелков,
Без времени, увы, падших со неба
От маковки, унылостью веков
Замеченной (ее любила Геба

Из горних анфилад гостям хмельным
Показывать), от верха до тамбура
Вязничного, с нумером именным
Для грешника любого где канура

Всегда к принятью выклятых теней
Иль прочих, Дантом вспетых и убогих,
И в аднице великих, а за ней
Жалких, готова, впрочем, о немногих

Мы знаем, это кстати, а рассказ
Лишь в тождестве логическому смыслу
Ведя, продолжим, пару беглых фраз
Сказать о нижнем строе, по умыслу

Четы царской, строители должны
Были когда-то мрамор среброкрошный
Пустить фасадом, смертные вины
Вплести вовнутрь, но Йорик скоморошный,

Шут верный их, один из тех чертей,
Какие нам являются порою
С искусами пустыми, областей
Адских жалкососланники, герою

Опасные навряд ли, этот червь
Аиду помешал проект гламурный
Удачно завершить, ждала бы вервь
Отказника (он пыл архитектурный

Бригад мастеровитых умерял
Своею непотребною забавой,
Кривлялся, прекословил, умирал,
Короче, злонизменностью лукавой

Достиг-таки итога, мастера
Фатумные просчеты допустили,
Свела фасад яркая мишура,
А нужные виньеты упустили

Тогда из вида, в аде скоморох,
Напомним, не юродивый блаженный,
Аид ему, как сказочный Горох,
Колпачникам величественным), бренный

Свой путь, однако, сам не завершил
Смеятель, верви мертвым не угроза,
Судьбу векопрестойности решил
Урок банальный, смерти эта проза

Не может ныне грешных волновать,
А Кора долго после уповала
На случай, чтобы вновь обосновать
Соборище, торжественность подвала

И трауры его засим ввести
В орнамент некой дивною лепниной,
Финифтью грузной сжечь и воплести
В наружные, сопрятанные глиной

Червонною фасадные углы,
Сей замысел не знал осуществленья,
Вкруг камор парфюмерные столы
Сейчас расположились, преломленья

Огоней тусклых замков внутрь глядят,
Расцветные стольницы окружают,
Химерники не пьют и не ядят,
Но лавры лицедейские стяжают,

Меллируя терничные главы
Иль губы обводя немые мелом
Карминовым, рассчитанным, увы,
На действие непрочное, уделом

Таким, а экзерсисов меловых,
Таинственных и грозных превращений
О гриме накладном среди мертвых
Учесть нельзя, сподвигнуты учений

Мистических магистры, ворожей
Черемных накопления, а с ними
Их спутников и каморных мужей
Летучие отряды, за сиими,

Обычно управители ночных
Казнений и расправ следят урочно,
Не будем иерархии свечных
Князей лишать секретности, несрочно

Теперь и это знанье, ни к чему
Сейчас и описание адницы,
Традиций бытования к уму
Земному доводить, смотри, червницы

Свое иные ведьмы уж давно
Оставили и тешатся над нами,
Елико до конца не сочтено
Число их и возможности за снами

Дурными нам являться не ясны
Предельно, молвить будем осторожней,
Итак, напомнить время, яко сны
В полон еще не взяли всех, надежней

Поруки нет надмирной, аонид
Немолчный слыша лепет, их внимая
Благое шелестенье, сам Аид,
Рефреном вторю, насквозь пронимая.

Вечерняя 21-02-2013 01:29

Опусы все длиннее и длиннее!Издавай уже книгу и распространяй за неумеренную плату среди форумчан!

Сударь 21-02-2013 01:39

Цитата:
Сообщение от Вечерняя
Опусы все длиннее и длиннее!Издавай уже книгу и распространяй за неумеренную плату среди форумчан!

дЭвушка(?) не разговаривает, а рекламирует этот вселенский бред по разным порталам и форумам. Ссылка

:bastard:

chiko1 21-02-2013 01:46

модераторское
 
Мне напоминать про мат на форуме?

Musja 21-02-2013 02:07

Цитата:
Сообщение от Сударь
дЭвушка(?) не разговаривает, а рекламирует этот вселенский бред по разным порталам и форумам. Ссылка

:bastard:


Мдя, графоманство неистребимо...

Вечерняя 21-02-2013 02:45

Очень вежливо спрашиваю:И ЗДЕС* ЕСТ* ПОКЛОННИКИ ЕТОГО? или вы прикалываетесь?

Leda 26-02-2013 08:52

Яков Есепкин

Сакраменты из Вифании

В зените мая пламенных камен
Легки рыданья, славя кровь Завета,
Давай крестами выжжем темень вен,
Окрасим багрецом святые лета.

Ах, поздно этих князей веселить,
Сплести ли приснотравеньские косы,
Как вечности убийц не обелить,
Сейчас хотя упьются кровососы.

Елику неземные пламена
Для странников эльфических возбранны,
Табличные сокроем имена
И далее пребудем недыханны.

Горит, горит над лотосами высь,
В дионисийской роскоши вечерний
Олимп, а бездны змеями сплелись,
Нам тирсом указуя шлях меж терний.

Плывет корабль сиречных дураков,
А плыть куда речитель не ответит,
Его громада ниже облаков,
Где солнце лессированное светит.

Итак, вперед и с песней на устах,
Пока нас крыша мира привечает,
Морок вселенский в солнечных местах
Светлей и требу эту ангел чает.

Как звать его неважно, без венцов
Он равно всех узнать сейчас не может,
Одесней неименных зреть певцов,
Каких еще тоска земная гложет.

Что в имени, пустое ли сие
Занятье находить глупцам котурны,
Земле хранить положим остие,
Мечты хотя останутся текстурны.

Немногим было истинно речи
Дано, из них корабль теней составлен,
У каждого в руках по две свечи,
Заздравная и та, чей воск неплавлен.

Сколь каждый превращения вкусил
Мистическую суть и обратился,
Здесь всуе не растрачивают сил,
Несть слов, какими свечный опус чтился.

На вид я помню славный авангард,
Вот Рильке исполинская фигура,
Орфей его от адовых петард
Обуглился и стал темней авгура.

Прекрасные сады, не их ли петь,
За мэтром Пруст с Камоэнсом на пару
Идут и тщится Честертон успеть
Доверить часослов иной муару.

Там в фабулу добавился мышьяк,
Готические стены тризнить вам бы,
Над Грегором смеется маниак,
Поют черемы бесам дифирамбы.

А те зовут на помощь данаид,
Кагоры золотые разливают,
Безумных векопестуют юнид,
Альковницам стонать повелевают.

Крепленое у вечности вино,
Аттические пей, пиит, нектары,
Молчи, пока гудит веретено
И райские свиваются цетрары.

Меловы кифарийские углы,
Серебро здесь обитое лелеют
Сановные и канторы, столы
От емин белорозных тяжелеют.

Стрекозников опоенных следит
Меж тиграми Баграт и бьет амфоры,
Днесь барса Мцыри бедный победит,
Эпистолы даст юнам и фарфоры.

Левконии иль ирисы в саду
Больном, сих руки Мирры и Агаты
С любовью пестовали на виду
Ревнительных князей шестой палаты.

Случайные мелькнули тени див
И канули, а следом желтый морок
Развергнул, звездный абрис проследив,
Центурий властелин и маг подкорок.

Здесь плыли экстатические тьмы,
Холодные безрукие мессиры
Вили из сеннаарской тесемы
Картин верхонебесные лессиры.

Мелькнул и новый лунный силуэт,
Ужасный Теодор, служанку в страхе
Держать любивший за руку, поэт
Мышиных краль о басмовой рубахе.

Охот диких и Цахесу не снесть,
Щелкунчик в тень чудную Крысолова
Сошел, а, впрочем, тех ли перечесть,
Кто явился за царичами Слова.

В зерцалах ведем серебро теклось,
Дразнили взор плоды дионисийства,
Но все гнилою плотью облеклось
Лишь выпорхнули гении убийства.

Когда сквозь бледность жертвенной сурьмы
Огнем купельным ангелы светились,
На звезды смерти раз взглянули мы
И в камни меловые превратились.

Leda 05-03-2013 10:23

Яков Есепкин

Звездный мрамор


Мы вершниками Бога были там,
Где сады желтеносные змеятся,
Погибших выводя к святым постам,
Доднесь на нас века смотреть боятся.

Звездами их проткнули небеса,
Под мертвым дуновением Борея
Мы вняли гробовые голоса,
Червей нешелковичных лицезрея.

Огнистых подводили нам коней,
Гермес тогда заравнивал дорогу,
По конусам немеркнущих огней
Стезя любая жаловала к Богу.

Элизиум пред нами отблистал,
Истаял Апокалипсис в подсвечных
Снегах, но пуст видений пьедестал,
Сервируют столы для оргий млечных.

Враги теперь глумятся, и рыдван
Конь блед влечет, разбиты колесницы,
Истерзаны аравий и нирван
Песками -- не дошли мы до столицы.

Избрали кровь для горнего письма
И слушали лукавые диктовки,
Пока не проточилась хохлома
В нея сквозь вседержавные почтовки.

А было тем наказано предать,
Их ангелы не баловали глиной,
Героям положенна благодать
Иль казнь векоотравленной мелиной.

Равно благодарение хмельным
От крови евхорической уродцам,
Идут алмазы к ранам теменным,
Тще гои нас таили по колодцам.

В садах предвечных мук, где и Господь
Не властен, кто вкушал хурму гнилую
Восценит разве звездную солодь
И нежных песнопений аллилуйю.

Что аз -- побиты присные полки,
Лежат во прахе адские колонны,
Хоругови заплетены в штыки
Армейские, как тройные драконы.

И смерть не покоробит времена,
Пусть празднуют плебеи пораженья,
Мы выжжем пресвятые имена
Золой во тьме последнего сраженья.

Началу положен конец иной,
Овеивало нас великой славой,
А днесь венец готовится земной
С дедовником, возрощенным державой.

Юродным боле нечего вплести
И нечем винолепие разбавить,
Обилуют Господние пути
Ловушками, от коих не избавить.

Мы сумрак бледный видим по ночам
И вежды пепелит огонь знаменный,
И ты не приближайся к сим лучам --
В них все еще пылает сад истленный.

Эдем ему названье иль Тартар
Свое подарит имя вертограду,
А то земные фурии нектар
Из волковских шафранностей в награду

Алчбе своей бесовской захотят
Испить и внове имя обозначить,
Не важно, мертвых боле не прельстят
Желтушки подсаженные, иначить

Сознанье наше нынче не вольны
Ведем остийных сборища немые,
Темнить воображение, темны
Мы сами, трехходовки непрямые

Смешат умы гроссмейстерские, их
Убогостью гоблинской не смущают,
Зови играть еще колпаковских
Сиречных рогоносцев, завещают

Нам небы дать уроки мастерства
Черемницам и гоблинам сподручным,
Доколь когорта чурная жива,
Ее учить соречьям благозвучным,

Премудростям логической игры
Нам должно, наущать сих невозможно,
А ведают пускай свое норы,
Обсиживают их, героев ложно,

Всетщетно не хотят еще свести
В погибель, аще даже и широка
Стезя такая, Господи прости,
Дадим черемам два ли, три урока

И боле их не вспомним, путь иной
Блестит пред нами, патиной миндальной
Совитый, от юдоли неземной
Ведет он выше, в тьме пирамидальной,

Горимой и точащейся легко,
Скрывая цветность яркую парящих
О Боге теремах, но высоко
Горение златое, настоящих

Картин унылых масляный червец
Пока мы не избыли, хороводят
Пусть ангелы и эльфы, тех стервец
И гоблинов сутулых, чьи изводят

Жалкие силуэты бедных муз,
Являя без конца свое финалы
Обманные и ложные, союз
Тщедушия и подлости каналы

Небесные способен перекрыть,
Одесно духовидческих вельможей
Камен избавить, дьявольская прыть
Несносна, а, поди, за желтой рожей

Честных аристократов разгляди,
Труждаются порою аониды
Премного даром, паки впереди
Бегут всегда одне кариатиды,

Атлантов оттесняя, повторим,
Пусть гоблинов с чермницами взирают,
Еще мы с ними рядом, не горим
Возвестно, царичи ли умирают

В чистилищах и адах, туне рай
Печалится, сюда, сюда вернемся,
Вино Его прелием через край
Серебрянососудный, окунемся

В бессмертие, но лепо желти зреть
Сейчас и лепо мертвым веселиться
Со ангелами, эльфами, смотреть
Нам весело и лепо, как вселиться

Хотят в небесность гномы и желтки,
Как черем в перманенте отряжают
Вперед, а те садов бередники
Минуть претщатся, иродов рожают,

А то и славных деток, но мертвых,
Царевичам успенным дарованных,
Куда влечи прекрасных неживых
Стрекоз чудесных, бабочек сорванных

С черева гусеничного, одно
Мы деток, Богом даренных, не бросим,
Им рай преявим светлый и вино
Серебряною кровию оросим,

Хоть с эльфами подружатся, а те
Их к ангелам сведут, а те червницы
Иные осветлят, где о листе,
О плоде всяком рдеются денницы

Эдемские, где чермы из угла
Глядят, но явно желть не переходят,
Останется душа моя светла,
Смотри, огни райские хороводят,

Серебриться велят, превеселясь
Глядеть на черемное искушенье,
Гнилой какой-то пудрой осветлясь,
Толкутся с гоблинами, подношенье

Опять готовят, яблочко свое
Гнилостное румянят, наливают
Отравой, лож пустое остие
Крахмалят, суповницы остывают

Зеленые и яствия точат
Аромат рядом, ждались нас, так будем
Резвиться, пусть успенных заключат
В объятья напоследок, а избудем

И желтность их убогую, и хлеб
Под яблочною цедрою отравный,
Чрез серебро уйдем червное, где б
Не быть еще, убиет нас лишь равный.

Сударь 06-03-2013 13:21


Leda 16-03-2013 13:33

Яков Есепкин

Канцоны Урании


Зане зеленый лист -- древесный Лир,
Смерть и его украсит багряницей,
И не представишь ты, сколь наг и сир
Смарагдовый шатер пред мглой столицей.

Давай вернемся в сад, где тамариск
Горит, где клюв над вишней золотою
Клонится, яко мрачный обелиск,
Над тучною гниющей красотою.

Давно во пламенеющей желчи
Он суремы кровавые лелеял,
Отрокам виноградные ключи
Берег и небоцарствиями веял.

Смертельное убитых ли манит,
А жертвенники залиты огонем,
Со Лиром бедный Йорик знаменит,
Мы платья шутовские их не тронем.

Елику царей предавшим хвала
Звучит и ненавистна эта мрачность,
Глорийные, прощайте, зеркала,
Сребрите мертвых панночек невзрачность.

Стол пуст и прибран, вместо яств, двоясь,
Зрят в каверы заброшенные оды,
Слогов каллиграфическая вязь
Ожгла размеры сих огнем свободы.

Но все ж не плачь, иначе не могло
И быть, когда в лучах закатных морок
Тебе одной тяжелое тепло
Поднес на тьме сиреневых подпорок.

Итак, смелей в сиреневую тьму,
Давно сиречных там не ожидают,
Свою взвивайте, Парки, тесему,
Пусть басмовые ангелы рыдают.

Не стоит мессы плакальщиц чреда,
Им тайну эту чурную открою,
Тех панночек встомила не среда,
Оне четверги сватают герою.

В четверг, ясню, день иродных судов,
Свечу задуть, слезинкою ребенка
Прелить бокал иль чашу, либо вдов
Растлить еще иль милого котенка

Обидеть, чтоб засим уже в раю
Пронзил он вас, как ангел светозарным
Копьем Господним скользкую змею
Надменно поражает, за нектарным

Питьем пронзил у цинковых стольниц
Замученным своим кошмарным криком,
Иль рамена кровавием терниц
С висков олить пред патиновым ликом

Губителя, Аваддо и врага
Невинников, любое мисьонерство
Ужасное свершить – дня четверга
Вернее нет под это изуверство.

И вторю, туне ангелам рыдать,
Сколь дивы не чураются обмана,
Одесно по заслугам им воздать,
Не Вия звать, хотя Левиафана.

Свидетель казней родственных водой
Далече тот, несите-ка зерцалы,
Пусть виждят под серебряной слюдой
Свое зверообразные оскалы.

А, впрочем, сих ли тварей отразит
Богемское стекло об амальгаме,
Еще одна мне, Фаустус, грозит,
Но слух мой песнь внимает в адском гаме,

Орут себе пускай, идем, идем
Туда, где нега камерной музыки
Теперь лиется с питерским дождем,
Где были мы поистине велики.

Скорее вспомнить фуги и хоры,
Чем узреть воскресение земное,
Не внимем средоточие игры,
Свершится прорицательство иное.

Тольони встретит пышущий Орфей,
Рудольфа не оплачет Мариинский,
Хотя белопомаженных нимфей
Зрит в снах цветочный баловень Стравинский.

Галерка не приучена рыдать,
В антрактах фиолетовые куфли
Урочествует юнам соглядать
И кушать чернорозовые трюфли.

Сибелиуса фа, еще бемоль
Вспарят и въяве ангел не заплачет,
Поидем, в замке радклифовском столь
Барочная ее крюшоны прячет.

Фаянсы, злато, к нощному столу
Присядь, а мастью станут нынче трефы,
Демоны в пятом грезятся углу,
Пусть бьются о витые барельефы.

Воспомнишь искус ли, остановить
Мгновение захочешь, вин добавим,
Начнемся моль сумрачную ловить,
Пылающих валькирий озабавим.

Кровь сребрится в листах, не цветь чернил,
Кто мало жил, за то и поплатился,
Тот бледный образ в сердце я хранил,
Он с ним пылал, с ним в уголь превратился.

Leda 22-03-2013 19:57

Яков Есепкин

МОЛЧАНИЕ

Из цикла «Тристии»


I

Был знак ниспослан свыше, и тогда
Всех страждущих и алчущих любови
В небесные собрали города
И отличали их по темной крови.

Попала в Ершалаим неземной
И тень твоя, вознесшись из Сорбонны.
Не долетели ангелы за мной,
Разбились о ростральные колонны.

И вот, смотри, попадали оне,
Как огненные венчики со вишен,
В призорном источилися огне,
Чу, шелест уст проткнутых еле слышен.

Но что всезлатоусты говорят,
О нашем ли успении рыдают,
Ах, туне, туне церкови горят,
Взнесенных здесь убийцы соглядают.

Хотели тихо Господу служить
И кровию Его сребрить потиры,
Но аще боле некому изжить
Демонов, пусть витийствуют Зефиры.

Пускай они летают в темноте,
Алкают нашей крови черноцветной,
Пусть братия и сестры во Христе
Болеют разве немостью ответной.

Почто князь тьмы потщился на блажных,
Шеломы как юродивые снимут,
Всё скажут рты калечные за них,
А сраму эти риторы не имут.

Всяк мученик пристрастный судия,
Нас так оговорить и не решились,
Лишь вытечет сквозь губы кровь сия,
Немые и поймут -- кого лишились.


II

Одну задачу помни, Теодор,
Легка она всегда для исполненья,
Тому, кто бытия урок на вздор
Иллюзий легковесных и сомненья

Пустого не спешил тотчас менять,
Мечтаньями полночными не грезил,
Курениям бесовским смел не внять
С другими вместе, в свете не лебезил

Пред сильными для выгоды любой,
Глупцов учить величию не тщился,
Был честен перед Богом и собой,
У неба молчаливости учился,

Умел измену другов пережить
Достойно, им суетски не ответить,
Опять хотел зиждительно служить,
Стремился боль попрания заметить,

Могу пространно я такой учет
Вести еще на память, чтобы множить
Достоинств, не отнесенных в почет
Архивов наркотических, итожить

Лишь их, читай, достоинств, чинный ряд,
Их перечень и свиток, но довольно
Ко слову упомянутых подряд,
Могущих объяснить краеугольно,

О чем была каренинская речь,
Какую вспомнил важную задачу,
Рассказчика желая уберечь,
Я слог свой непростительно иначу.

Одно прибавить следует к сему
Унылому тиражу, но молчанье
Здесь вряд ли и уместно, потому
Реку: суетной жизни обещанье

Не стоит выдавать за приговор,
Бежать вослед младому Биндеману
К мосту иль на сияющий Фавор
Глядеть с улыбкой праздною, туману

Словесному отдав честную дань,
Водою казнь, славление водою
Мирского велеречья иордань
Летейская ссеребрит и слюдою

Холодною затянет, ничего
Для взора не оставив и, добавлю,
Я знаю это, более того
Я тождество кривое не исправлю.

Засим, бытийный знак не приговор,
Не адская ловушка, но подсказка,
Символ высокий, если разговор
Темнее в сути, музовская связка

Найдет всегда возможность упростить
Частицы речи темной и предлоги,
Мирволя ей, въедино совместить
Возьмемся мы разрозненные слоги,

Одно еще добавив, как печать,
Внимая знаков фатумных обильность,
Нельзя судьбу иллюзией венчать,
Смотря на даровую ювенильность

Из радклифовских замков, у химер
Седых беря софистики уроки,
Свечной эзотеричности пример
Являя в поздневременные сроки.

Когда с тобой останемся тверды,
На панн сладкую ложь не отзовемся,
Быть может, экстатической беды
Избегнем, сиречь тще не надорвемся.

Задача эта благостней иных,
Юродивым юродивых тиранить,
А хватит нам и кадишей земных,
К чему сердца безумствиями ранить.

Терзаются пускай они себе,
Лиют свое искусственные слезы,
На ярмарках тщеславия в гульбе
Лабазникам хмельные дарят грезы,

Их ирис королевский не спасет,
Отметины злословья не сопрячет,
Ритор блажное «а» произнесет --
Мгновенно фря блеющая заплачет.

Жалеть картинных ведем нам порой
Их кукольник велел с чурным куражем,
Перманент сих мизинцем ткни сырой,
Крушня за тем всбелеет макияжем.

Сударь 30-03-2013 18:46

Этим безумным спамом Leda2 забивает и известнейший книжный портал:
http://lib.rus.ec/node/394393?page=6#comment-317034

"повбывавбы" ц

1901 31-03-2013 18:36

Ой, не правда ваша, Сударь.

Если Б не Есепкин, мы бы не увидели тарелу гречи с белой булой!!
Я так "ржу" от "Осторожно,сосули!",
что не вижу даже клавы

Ой, слезы мои!!! :)

Leda 01-04-2013 20:14

Яков Есепкин

Антикварные пировые Вифании



Пространство, ниспадающее к Летам,
Шагренью зацветает колдовской,
Пугая небодержцев, по приметам
Зиждится на хаоснице покой.

Иголок стог, спрессованный тепла
Янтарным утюгом, цветы и осы,
И клеверная готика села
Горят, багря небесные откосы.

Горит сие вольготно, а и мы
Недавно хорошо еще горели,
Свои жизнеприходные псалмы
Пеяли ангелочкам, в акварели

Рельефные порфировая мгла
Сливалась, паки розовое масло
Текло на те образницы, игла
Стрибога колченогого (не гасло

Тогда светило вечное, в нощи
Пылалось, денно благость расточало,
Сейчас квадриги эти не ищи,
Мой спутник, светодарное начало

Приблизилось к ущербному витку
И Ра уже не помнит колесницы,
О том великолепии реку
Едва не машинально, чаровницы

Альфические голову кружат,
Кому б они ее не закружили,
Пути неклеверные прележат
Далече, звездочеты ворожили

Нам ранее хожденческий удел,
Поэтому благое приближенье
К фернальному источнику, от дел
Божественных далекому, круженье

Оправдывает, впрочем, утаим
Реченье потаенное и думы,
Пока о тех образницах стоим,
А прочие алкают нас) из сумы

Небесной возникала иль иной
Пригодный к рисовательству источник,
Пейзаж цветился краской неземной,
Менялись боги славские, цветочник

Винценту нагонявший воронья
Скопища лепотой своей манящей,
Франсиско, Босха зревший, остия
Чурные простирал и настоящей

Временности дарил полет цветов,
Задача живописцев упрощалась,
Любой натюрморт вечности готов
Служить был, мертвой ауры вмещалась

Колонница в бумажной ободок,
В папирусы и глину, в мрамор бледный,
Герой, сюда он больше не ездок,
Москвы чопорной взор и разум бедный

Любил здесь утешать, поздней других
Ревнителей высокого искусства
И балов парвеню за дорогих
Гостей держали музы, трепет чувства

Столь дивным быть умеет, что порой
Плоды классификации превратны,
Тогда бессмертье красочной игрой
Художник подменяет, многократны

Примеры искушений таковых,
Уж лучше свято веровать в обманность
Словесности, амфор музыковых,
Таящих в неге звучности лишь странность,

Какую верить алгеброй прямой
Нельзя никак, ацтеки иль шумеры
Скорей дадут гармонии седьмой
Бетховенской симфоньи, где размеры

Верховною блистают красотой
И грозностью небесной вдохновляют,
Разгадку музоведам, запятой
От смерти жизнь фривольно отделяют

Камен миссионеры, о холстах,
Скульптуре, изысках архитектурных
И вовсе говорить смешно, в местах
Надмирных, скажем проще, верхотурных

Считают их условною средой,
Обиделся б немало Иероним,
С ним иже, но коварною рудой
Полнятся арсеналы, а синоним

Творенья чаще ложности посыл
Являет, сокровенности барьеры
Легко берут демоны, Азраил,
Чурные Азазели и химеры,

Ну кто не любит мучить молодых
Наперсников созвучий и палитры,
Игры азартной баловней седых,
Даруют им черемники и митры

Престольные (понтифики, расчет
Ведите новых эр католицизма),
И царские тиары, не сечет
Главы повинной меч, но классицизма,

Барочности иль готики сынов
Достойных, чтобы узреть своевольство,
Готовы много дать сии, не нов
Такой сценарий творчества, довольство

Предложено когда, духовники
Эфирных аонид и замечают
По прихоти, бывает, высоки
Мишени, их со звездами вращают

Чермы и тролли, демоны одне,
Сколь ангелы оплаканные туне
Искать влачатся в призрачном огне
Товарищей успенных, а коммуне

Художнической низкий экземпляр
Какого-то лихого фарисейства
Наследовать приходится, маляр
Адничный мог бы этого лицейства

Бежать вернее, цели в небесах
Теперь герои редко поражают,
Ищи огонь у музы на весах,
Пожарище осталось, ублажают

Черемный слух творителей чреды,
Тем легкости одной необычайной
Лишь мало будет, прочие среды
Безмолвствуют, высотности случайной

Им огонь параллелен, впрочем, пут
Бесовских отстраниться удавалось
Честным, сейчас искусственный диспут
Уместен ли, елику не сбывалось

В истории центурий роковых
Иное прорицательство, коль слова
Порой терялась магия, живых
Не спросим, а мертвым сия полова

Зиждительных горений тяжела,
Обманов цену знают неботворцы,
Так бысть сему – с черемного стола
Возьмем себе под эти разговорцы

Червенной водки, аще до адниц
Зайти пришлось, а, может быть, придется,
Обманем хоть иродских черемниц
И тождество мирское соблюдется,

Нам ложию сквернили бытие,
Платили им за чурное коварство,
В ответ порфирокнижия свое
Восполним искаженьями, а царство

Нецветное простит сиречный грех,
Зерцала сем равно минуть возбранно,
Пусть виждят из серебряных прорех,
Как тени наши царствуют сохранно,

Берут вино и водку от стольниц,
Альковные миражи забывают,
Меж белых осиянных чаровниц
Сидят, еще одесно пировают,

Полнощно свечи бархатные тлят,
А гоблинов и черем искаженных
Виденья души слабые целят,
Когорты юродивых и блаженных

Влекутся вдоль некропольских полей,
Разбитые, жалкие, в прахе млечном,
Чем далее, тем паче тяжелей,
Не смея лживо царевать на вечном

Пути, определенном для ночных
Певцов, какой любили звездочеты
Сребрить мездрою конусов свечных,
Ведя свои астрийские расчеты.

Asohnvej 01-04-2013 21:49

Где такую траву можно купить? Kaк говорят,
"жжёт напалмом".
А если серьёзно, КГ/АМ.

Leda 13-04-2013 21:50

Яков Есепкин

К Перголези

Не царствие приидет, но юдоль,
А милости иной мы и не ждали,
Во честь любви одной точащу соль
Всю изольем, по нам уж отрыдали.

Тебя здесь примечал безбожный тать,
В меня влюблялись мертвые царевны.
Нас будут благострастно почитать,
Елику стоны смертные напевны.

Литургии святые отзвучат,
Сомкнутся озолоченные губы,
И Господе удивится: молчат
Земные и архангельские трубы.

Классический октябрь не перейти,
Сколь немы окарины и цевницы,
Пусть хмель прекрасит червные пути
Ко остиям гранатовой царицы.

Иные где – избыт земной удел,
Теперь туда преложные дороги,
Но будет о печальном, разглядел
Нас ангел милый, боги наши, боги,

Любил так речь, с поправкою – мои
(О Богах), бедный гений романтизма,
Писания чудесные свои
С канонами сверяя артистизма,

Пленительный, им дарованный мир
Блистает и магическою сенью
Прельщает книгочеев, а кумир,
Узнав пути к душевному спасенью,

Быть может, с ангелками от небес
Шафрановых клонится и нисана
Земного негу пьет, какой там бес
Мешать ему посмеет, выше сана

Честного сочинителя трудов,
Берущих за примеры архивисток
Сиреневые томы и плодов
Раздумий духовидческих (вот исток

Правдивой беспристрастности) златой
И щедрый урожай, почетней чина
Такого нет, мы вторим, и в святой
Парафии небесной, а причина

Всеместного наличия дурных
По вкусу и искусству исполненья
Художественных опусов иных
Оценок ждет, пустые сочиненья

Восходят сорняками, Генрих мой,
Всегда лишь на невежественной ниве,
Их легче сбрызнуть ядом, черемой
Бесовской потравить, одно к оливе

Эллинской будут взоры тех витий,
Злокнижников, латентных фарисеев
Стремится, даже пение литий
Их вряд ли остановит, элисеев

Повсюду сим являются поля
И проще в небоцарствие верблюда
Обманом завести, чем короля
Безумного и голого от блуда,

Точней, от словоблудия в наряд
Реальности одеть, наш карбонарий
Логический взорвет с усмешкой ряд
И выведет на сцену вечных парий,

Каких театр истории не знал
И знать не хочет зритель искушенный,
Мессий таких ленивый не пинал
Икающий Зоил умалишенный,

В превратном смысле музы ученик
И будет длить процесс, еще миражи
Творя беспечно, фрейдовский сонник
Листая иль чудесные тиражи

Кудесников словесных, аонид
Тождественных искусств других любимцев,
От коих экстатический флюид
Веками излиется, лихоимцев

Таких, а все равны как на подбор,
Уж лучше минуть, общества гражданство
Досель не просвещенное, убор
Когда-нибудь увидит, вольтерьянство

Плебейское в письме их различит,
Козлиные пергаменты преявит
И Левия Матвея разлучит
С паркером современным, пусть забавит

Лжецов себе подобных, пусть еще,
Свое макулатурные тарусы
На свет влачит, не дышит горячо
В затылок царский, благостные русы

Тому примеров мало знали, счет
Вести их смысла нет, лжецов оставим,
Черма с метлой ли гоев совлечет
Иродствующих туне, не преставим

Одно сии несносные труды,
Хранят пускай бессмысленность размера,
Притворников нежизненных чреды
Вкруг замкового вьются землемера,

А мы вперед пойдемся, ангелок,
Смотри, уж эльфа темного с собою
Зовет и нам грезеточный мелок
По истинности дарует, судьбою

Елико можно в небе управлять,
Сейчас хотя заявим интересы
К неспешной гастрономии, стрелять
Сколь поздно мертвых, юные повесы

Опять сойдутся, пиры и музык
Приветствуя; сказать еще, убийства
Есть две полярных степени, язык
Немеет от чурного византийства,

Когда раздел возможно провести
И ясную границу обозначить
Явления такого, но пути
К парафиям свели нас, где иначить

Нельзя ужасной истины канву,
А сущность допущения простая,
Понятная не сердцу, но уму,
Помиловать, казнить ли, запятая

От смерти низкой жизни отделит,
Случается, а выбор не случаен
Варьанта рокового, исцелит
Болящего летальность, миром чаен

Гамбит каифский с тезою одной,
Иль нас убьет высокое, объемно
Здесь поле трактований, за ценой
Стоять не любят фурии, скоромно

Хрустящие на балах сатаны
Костями, присно хмельные от крови
Испитой, черепами их вины
Опять же не измерить, но церкови

Черем таких анафемно клянут,
Пускай оне мелируются, кожи
Лягушачьи сжигают, к царям льнут
Квакухами жалкими, нощно рожи

Их равно выдают, горят оне
Мелированной чернью богомерзкой,
Термитники сиих в кошмарном сне
Пугают всех фасадой изуверской,

Такие лишь исполнить приговор
И могут валькирийский, бестиарий
Светится полунощный, гам и ор
Указывает: царичей иль парий

Удел теперь мистический решен,
Их жалостью камены убивали,
А ныне празднопевец не смешон,
Зане его в аду соборовали

И дали окончательный вердикт,
Нисколько не зависящий от меры
Свершенных им деяний, Бенедикт
Иль Павел Иоанн мои примеры,

Случись беседа, благо подтвердит,
Но это есть высокое убийство,
По милости вершимое, следит
За каждым ангел смерти, кесарийство.

Leda 27-05-2013 11:08

Яков Есепкин

Gloria агнцу


Кто в свитках мглы сумел Завет прочесть
Блажен и чист пребудет до успенья,
Скрижали мы не узрели, как есть
Внимаем пресвятые песнопенья.

Сей благовест зачем, почто в устах
Звучат они, синеющих от скверны,
Лишь стража тьмы на яхонтах-постах,
Ея дозоры тяжки и безмерны.

Литании всенощные звучат
И ангелы надежды воскрешают,
Елику распинать нас повлачат,
Хотя пускай сыночков не решают.

А станем алебастровые мглы
Истачивать капрейскою желтицей,
Кровавые серветки на столы
Леглись – потчуйте водкою с корицей.

Не служкам иродивым царичей
Губить, сиим неможно верховодить,
Еще мы воскурим от их свечей,
Еще сугатно будем хороводить.

Хотели изгубити, да тщетна
И цель, с какой услужники хитрятся,
Очнемся от морительного сна,
О ворах наши терни загорятся.

Иль смерть не отделить от жития,
О Господе темниться невозможно,
Как царственные вскинем остия,
Царь-колокол звонить начинет ложно.

Гнилые эти пажити пройдя,
Не явятся пророки в наши пади,
Всевышний перст не сорван со гвоздя,
Сошли с крестов растлители и бляди.

Дневных красавиц прорва ли, чреда
В сны рядится, цветочны водолазки,
Но мертвая стеклась плакун-вода
В их змейками украшенные глазки.

Как этих черемниц нам не узнать,
Жизнь бренную едва до середины
Успели мы преминуть и шмонать
Всех гоблины какие-то, сурдины

В кустовье заведя и раскалив
Желтушною их мрачностью, начали
Еще пред средоточием олив,
Гранатовых деревьев, где звучали

Высокие иные голоса,
Внимая прокураторские речи,
Грозовые вскипали небеса
И масляные розовые течи

Мешались ароматами земных
Цветов и неземного благолепья
Нам запахов неведомых, свечных
Извивов красно таяли осклепья,

Картины инфернальные троя,
Лес дивный страшен был и нереален,
А нашего земного бытия
Уродливые тени царских спален,

Тщедушные кикиморы, чермы
С Ягой своей, русалки, ведем жалких
Скопленья, козлоногие гурмы
Сатиров пьяноватых, леших валких

С колодницами юными роя,
Всепрочей мерзкой нежити армады
Столь яростно алкали, что сия
Гремучая когорта наши сады

Овеяла дыханием своим
Тлетворным, зло усеяв древо жизни,
Глумиться начала, так мало им
Случается и крови, сих не тризни,

Читатель мой, хотя в кошмарном сне,
Чтоб тешиться над нежитью лукавой,
Пред рожами смеяться о луне
Томительной и полной, над оравой

Взыскующей иметь прямую власть,
Особый нужен дар, такую касту
Смирить бывает сложно, легче пасть,
Но, следуя теперь Екклесиасту,

Заметим, обстоятельства порой
Толкуются превратно, в круге датском
Неладное, а пир идет горой,
Принцессы в черном серебре мулатском

Танцуют весело, еще ядят,
Подобятся черемам, воздыхают
Утешно о царевичах, сидят
Вкруг свеч затем, в нощи не утихают

Их шепоты, гадания флеор
Виется под каморными венцами,
А рядышком казнит гнусавый хор
Молчаньем царский вызов, образцами

Беспечности подобной фолиант
Любой пестрит огранки чернокнижной,
Случается, ведемы без пуант
Изысканных летают верх содвижной

Реальности, свое не упустят
Оне, молчанье странное преложат
В урочности, принцессам не простят
Их вольностей, а суремы возложат,

Румяна, перманенты и мелки
Червонные, басмовые, желтые
На чертей гномовидных, высоки
Становятся тогда и злопустые,

Иначе, пустотелые стада
Ужасных рогоносцев, значит, боле
Таиться нет резона им, чреда
Завийская табунится на воле,

Гасит свечей курящуюся тьму,
Берет к себе приглянувшихся девиц,
А царичи сквозь эту кутерьму
Не виждят в червоне сереброгневиц,

Сопутствующих гоблинов, теней
Всегда нечистых туне и голодных
В лжепраздностни, от пляшущих огней
Берущих силы новой, греховодных,

Достойных гномов пигалиц, в золе
Иль гущице кофейной при гаданье
Кто зрел их чуровое дефиле,
Вторить и не захочет согладянье

Бесовских юродивиц, тем удел
Положен вековой, и мы напрасно
Их вспомнили ужимки, много дел
От праздности случается, прекрасно

Мгновенье встречи нашей с милых див,
Любивших нас, тенями золотыми,
Черемниц вспоминаньем усладив,
Сошлем сиих обратно, за пустыми

Стольницами зачем теперь сидеть,
О случае мы трижды говорили,
Так будемся на суженых глядеть,
А черемам, которым отворили

В бессмертие врата, еще дадим,
Бубонная чума возьми их прахи,
Свет узреть раз, елико уследим
Как держат сучек псари-вертопрахи.

Мы кофе с лепестками черных роз
Любили и готические дивы,
Теряя главы змейные, стрекоз
Влекли к себе, тая аперитивы

От глаз седых кровавых королей,
Мышей их, моли ветхой и альковниц
Стенающих убожно, чем алей
Трапеза, тем опасней яд маковниц.

Во кубки наши слезы пролились,
Их вынесут невинно убиенным,
И ты в иных уж безднах помолись
Курящимся образницам истленным.

BiBi 27-05-2013 12:45

Цитата:
Сообщение от Leda
Яков Есепкин

Gloria агнцу


...
Гнилые эти пажити пройдя,
Не явятся пророки в наши пади,
Всевышний перст не сорван со гвоздя,
Сошли с крестов растлители и...


Эк Яшу-то все завистники и злопыхатели достали, матом уж начал крыть! :gy:

Вечерняя 27-05-2013 23:41

Говорят маньяки бывают очень способные.Пусть лучше в писанину расходует свой пыл,чем на худое дело.:))

Leda 04-06-2013 20:26


Яков Есепкин

Антикварные пировые Вифании


Калька

Взвиваясь над назойливой толпой,
Стандарт сбывает крашенный Меркурий,
И дракул заражают красотой
Фигуры пустотелых дев и фурий.

Заверченные в глянец до плечей,
Сиреневою матовой прокладкой
Обжатые, глядят, и нет прочней
Уз ситцев кружевных изнанки гладкой.

В зерцалах бельеносных тьмы скелет
От пола источается, лелея
Гофриры лядвий меловых, паркет
Скользит крахмально с пудрами келея.

Венеция – обманутых юдоль,
А мы зане храним ее зерцала,
Чтоб вечная танцующая моль
Над арфой эолийскою порхала.

Фламандских гобеленов, севрских ваз,
Реликвий в антикварных анфиладах
Порой дороже тусклый проблеск глаз
Иконниц в бледногребневых окладах.

Проспект краснофигурный под орлом
Двуглавым днесь мерцает бронзой русской,
Но каждый терракотовый разлом
Горит надгробной желтию этрусской.

И зрит кроваворотый каннибал,
Коробкой со скелетами играя,
Кто в чресла ювенильные ввергал
Огнь мертвенный, кого ждет смерть вторая.

Горацио, а нас ли вечность ждет,
Благие ли трилистия лелеет,
Идущий до Венеции дойдет,
Господь когда о нем не сожалеет.

Сколь нынешние ветрены умы,
Легки и устремления обслужных,
Кансоны ль им во пурпуре тесьмы
Всем дарствовать для симболов ненужных.

Ненужный факультет сиих вещей,
Забвения торическая лавка,
Беспечно соцветай от мелочей
До ярких драгоценностей прилавка.

На стулия теперь, венчая мисс,
Как матовые лампочки в патроны,
Жизнь садит бледнорозовых Кларисс,
Чтоб тлелись золотые их капроны.

Я с юности любил сии места,
Альбомные ристалища, блокноты
Порфировые, чем не красота
Внимать их замелованные ноты,

Мелодии неясной слышать речь,
Взнесенную ко ангелам и тайно
Звучащую, теперь еще сберечь
Пытаюсь то звучанье, а случайно

Взор девичий в зерцале уловив,
У вечности беру на время фору
И слушаю пеяния олив
Темнистых, арамейскому фавору

Знакомых, не подверженных тщете
Мелькающих столетий, шум и ярость
Какие внял Уильям, во Христе
Несть разницы великой, будет старость

Друг к другу близить нищих и царей,
Узнает любопытный, а оливы
Шумят, шумят, се рок мой, словарей
Теперь еще взираю переливы

Оливковые, красные, в желти
Кремовой, изумрудные, любые,
Дарят оне полеты и лети
Со мною, бледный юноша, рябые

Оставим лики Родины, пускай
Вождей своих намеренно хоронят
Прислужники, иных высот алкай,
Сколь мгла кругом, порфиры не уронят

Помазанники Божие, словам
Я отдал и горенье, и услады,
Точащимся узорным кружевам
Нужны свое Орфеи, эти сады,

В каких пылает Слово, от земных
Премного отличаются, химеры,
Болящие главами, в желтяных
И пурпурных убраниях размеры

Здесь краденные точат и кричат,
А крики бесноватости отличья
Являют очевидность, огорчат
Сим книжника пеющего, величья

Искавшего по юности, певца
Текущей современности благого,
Но веры не убавят и венца
Алмазного не снимут дорогого

С виновной головы, зачем хламид
Потешных зреть убогость, ведьмы туне
Труждаться не желают, аонид
Преследуют безбожно, о июне

Нисановый свергают аромат,
Курят свое сигары чуровые,
Хоть эллин им представься, хоть сармат,
Сведут персты костлявые на вые

И жертвы не упустят, сады те
Богаче и премного, для потехи
Я ведем вспомнил чурных, нищете
Душевной их пределов нет, огрехи

Общенья с ними, жалости всегда
Печальные плоды, но сад фаворный
Сверкает и пылается, туда
Стремит меня и огонь чудотворный,

И пламень благодатный храмовой,
Десниц не обжигающий гореньем,
О творчестве не ведает живой,
А мертвый благодатным виждит зреньем

Картин реальность, их соединив,
Двух знаний став носителем, избранник
Словесности высокой, может нив
Узнать сиих пределы, Божий странник

Одно смиренен в поприщах земных,
Но избранным даются речь и звуки,
Те сады ныне призрачней иных
Их брать сейчас каменам на поруки

Черед настал, а где певцов ловить
Небесных, все ринулись в фарисейство,
Черем хламидных суе удивить
И смертью, так скажи им, лицедейство

Не может дать вершинности, к чему
Пред теми одержимыми стараться
Бессмертие воспеть, зачем письму
Одесному желтицей убираться,

Ловушка на ловушке вкруг, игры
Своей нечистых среды не оставят,
Не там горели морные костры
Замковой инквизиции, лукавят

Историки и фурии наук
Астральных, теневые звездочеты,
Нет благостнее музовских порук,
Но с вечностью нельзя вести расчеты,

Елико астрология сама
Грешит реалистичностью научной,
Уроки нам бубонная чума
Дает и преподносит, небозвучной

Симфонии услышать не дано
Помазанным и вертерам искусства,
Пиют червленозвездное вино,
Хмельностью усмиряют злые чувства.


Часовой пояс GMT +3, время: 18:10.