Как бы там ни было, но в тот же момент двери на выход открылись и мы оказались в длинном-длинном стеклянном коридоре, оснащённом даже небольшим эскалатором с правого края. Но бегущей дорожкой мы пользоваться не стали, Вовка торопил нас быстрее оказаться на борту парома.
Поэтому, чуть ли не бегом, волоча багаж, мы пронеслись по коридору, свернули налево и оказались под прицелом… фотоаппарата!
Фотография, что вы видите внизу, вовсе не та, которую сделал судовой фотограф, при моей посадке в Хельсинки. Эта фотография сделана уже в Стокгольме, при отплытии. Первый же снимок, я забраковал сразу, как только нашёл себя на стенде фотографа, через некоторое время после отплытия. На нём, на этом снимке был изображён верблюд, гружёный хурджинами, с волчьим оскалом на морде! Я, хоть и был предупреждён о том, что нас ждёт на входе, слышал совет улыбнуться, но лицо, не привыкшее к таким операциям начало активно сопротивляться. Щелчок, вспышка и, слегка ошеломлённый, я оказался на палубе парома.
Сказать про это место просто «палуба» было бы сущей необъективностью! Большой зал, устланный ковровыми дорожками, кое где стеклянные двери, белые колонны, лифты, бегающие без передыха вверх и вниз и широкие лестницы. В общем, если и удаётся идентифицировать это место как корабль, то лишь благодаря высоким комингсам (порогам) дверей ведущих на улицу.
Мои спутники уже сгрудились около лифтов. Путь нам предстоял неблизкий – на самую-самую нижнюю палубу номер два. Не знаю, есть ли на пароме Мариелла палуба номер один, но видимо это уже самый трюм, трюмее быть не может! А палуба номер два всё-таки чуть повыше. Но всё равно ниже уровня ватерлинии. И всё пространство этой палубы – серия узких извилистых коридорчиков, в которые выходят двери кают.
Спустившись на лифте, мы без труда отыскали свой 2009-й номер – один поворот по коридору и всё. Небольшой вовкин инструктаж, по правилам пользования ключом и мы оказались в каюте. Каюта, по моим представлениям человека сухопутного, была в высшей степени удобна и практична. Никакого сравнения с, пусть и самым шикарным купе на железной дороге. Широкие верхние и нижние полки, гораздо шире, чем в поезде. За перегородкой, туалет, раковина и душ. Розетка на двести двадцать вольт. В общем – шик блеск! Только окна нет. Иллюминатор в каюте ниже ватерлинии отсутствовал как класс! Чтобы разные несознательные граждане не смогли в плавании открыть окно – для «подышать свежим воздухом». Особенно по пьяни. Зато на стене каюты, вместо окна, висела большая фотография какого-то маяка, на скалистом островке. Этот маяк, кстати, всю дорогу служил нам постоянным поводом для шуток. Время от времени кто-нибудь спохватывался: «О! Уже мимо маяка проплываем!» Или: «Вот ещё один маяк… И ещё один маяк… Да сколько ж их тут?!». И утром, только продрав глаза: «Мимо какого маяка сейчас плывём? Шведского, наверное?!» И тому подобное.
Я, конечно, был бы не прочь немного посидеть-отдохнуть после стольких переживаний, но Вовка торопил бросать всё и отправляться с ним. Не понимая, к чему такая спешка, я выскочил за Вовкой в коридор, оставив женщин прихорашиваться перед зеркалом. Но первым делом, выйдя из каюты, всё-таки попробовал свой ключ-карту на вшивость. Дверь, после двух-трёх попыток всё-таки открылась. А значит, мне не придётся занимать у кого-либо ключ, чтобы попасть в каюту! Обрадованный этим обстоятельством, я поспешил за Вовкой, который успел выйти из коридора и ожидал меня в холле у лифтов. Неподалёку виднелся вход в сауну, а за углом оказался маленький бар, в который мы тут же незамедлили заползти.
С первого взгляда, в этом баре со стеклянными стенками не было ничего необычного. Высокая стойка, несколько столиков. Пара женщин за столиками, неторопливо потягивавших что-то из чашек, то ли чай, то ли кофе. Но потом, я обратил внимание на приглушённый детский визг за стеклянной стеной.
В небольших круглых чанах-бассейнах купалась детвора. Женщины в баре, видимо мамаши этих водостойких чад, наблюдали за детскими шалостями, через стекло, ведя между собой неторопливую беседу. Ну, что ж – всем хорошо и удобно – и дети под присмотром и мамы могут расслабиться.
Мы с Вовкой опять вернулись в коридор, дожидаться женскую половину команды. Мой спутник, начал немного нервничать, когда оказалось, что женщины так и не появились из каюты.
Мы подождали ещё немного. За это время, я успел сфотографировать Вовку у схемы нашего парома.
Потом прошло ещё немного времени, и нервы у Вовки не выдержали. Бормоча проклятия, он кинулся в каюту, откуда чуть ли не пинками выгнал, дорвавшихся до зеркала спутниц.
