Улочки разбегавшиеся от площади Корнхамнсторг словно соревновались – какая из них вдохнёт глубже, сильнее втянет щёки и лучше подберёт живот.
Узкая,
ещё уже, до такой степени, что не понятно, как же там разъезжаются автомашины.
И совсем-совсем узкие, где машине уже не протиснуться даже боком, встав на два колеса!
Но эти пешеходные щели были от меня пока далеко, они виднелись в неплотных стыках домов, которые я фотографировал.
Но на стенах этих домов то тут, то там, словно явившись из сказки, восседали нимфы и дриады, горгульи и тролли. Или, например, вот такие вот кариатиды.
Однако, налюбоваться на сказочные изыски скандинавских архитекторов мне не дали. Из банки выскочила… пардон, из банка выскочила наша весёлая компания, в отличном настроении и приличном состоянии. То есть состояние компании, выражавшееся в евро, несколько уменьшилось, зато прибавилось состояние в шведских кронах.
По словам Маринки, для операции «чендж мани» ей даже не пришлось переходить с оксфордского акцента на кембриджский диалект. Девушки в кассах поняли её с полуслова и полу-взгляда и без излишней суеты обменяли непонятные бумажки на «настоящие» деньги.
Как бы быстро не произошёл обмен, но катерок-трамвайчик уже отправился в свой дальний путь без нас. Приходилось ждать его возвращения и очередного отплытия. Но мы не стали пока возвращаться на пристань, просто пошли бродить по городу,
Но прежде всего Вовка, чуть более оживлённый после посещения банка, потянул нас под арку самого высокого дома на левой от нас стороне площади.
Не догадываясь, что именно так притягивает Вовку в это место, мы потащились за ним, зашли в длинный широкий коридор, оканчивающийся ступеньками, уводящими куда-то вверх, заглянули в пару магазинов-бутиков, где ценники были явно выставлены лишь в качестве музейных экспонатов. Не найдя ничего действительно ценного, мы стали недоумевать, что именно привело нас сюда? Может быть, неработающий магазин, витрины которого были завешаны жалюзи?
И под непонятное бормотание Вовки, поминающего себе под нос «ленивых шведов, не желающих работать», покинули подворотню-коридор.
И тут же попали в начало узенькой улочки, коими изобилует этот район Стокгольма.
Чтобы оценить её узость, я попросил Вовку, как самого широкого из нас, встать, попозировать «на воротах». Улица получилась на фотографии ещё уже, чем есть на самом деле.
Мы, однако, не стали протискиваться через это ущелье, а пошли вперёд по Слуссплан, опять мимо строительных вагончиков, бетономешалок и разных разнорабочих.
Но до пристани не дошли, свернув куда-то по одной из перпендикулярных улиц, наверное Jämtorgsg (Господи, да как они сами то это произносят?). Мимо двух улочек с одинаковыми названиями – S и N Dryckesgr (Перелом языка и вывих мозга!). Прошли ещё дальше, дальше, скорее всего по Osterlangg (Мамочка, роди меня обратно!). И оказались на небольшой круглой площади, в центре которой торчал фонтан – памятник русскому садоводу!
Не знаю, почему уж у меня возникла такая ассоциация, может быть потому, что этот фонтан представлял собой обычную рычажную водозаборную колонку, только гигантских размеров? А может быть потому, что как ни старались многочисленные дети вокруг, но им никак не удавалось выдавить из этой колонки ни капли жидкости! Рычаг скрипел не переставая, ребристая труба колонки гудела от напряжения, но все усилия юных ирригаторов пропадали втуне.
