onno

Когда супруги после ее отъезда поругались из-за чего-то, Валя куснула мужа в больное:
- Что же мамочка-то твоя?.. Приехала и сиди-ит, как... это... Ни обед ни разу не сготовила, ни с внучкой не погуляла... Барыня кособокая.
Колька впервые тогда шваркнул жену по загривку. Она, ни слова не говоря, умотала к своим. Колька взял Нину, пошел в магазин, выпил, пришел домой и стал ждать. И когда явились тесть с тещей, вроде не так тяжко было толковать с ними.
- Ты смотри, смотри-и, парень! - говорили в два голоса тесть и теща и стучали пальцами по столу. - Ты смотри-и!.. Ты - за рукоприкладство-то - в один миг вылетишь из Москвы. Нашелся!.. Для тебя мы ее ростили, чтоб ты руки тут распускал?! Не дорос! С ней вон какие ребята дружили, инженеры, не тебе чета...
- Что же вы сплоховали? Надо было хватать первого попавшегося и в загс - инженера-то. Или они хитрей вас оказались? Удовольствие получили - и в кусты? Как же вы так лопухнулись?
Тут они поперли на него в три голоса.
- Кретин! Сволочь!
- А вот мы счас милицию! А вот мы счас милицию вызовем!..
- Живет на все готовенькое, да еще!.. Сволочь!
- Голодранец поганый!
- Кретин!
Дочка Нина заплакала. Колька побелел, схватил топорик, каким мясо рубят, пошел на тестя, на жену и на тещу. Негромко, но убедительно сказал:
- Если не прекратите орать, я вас всех, падлы... Всех уложу здесь!
С того раза поняли супруги Паратовы, что их жизнь безнадежно дала трещину. Они даже сделали вид, что им как-то легче обоим стало, вольнее. Валя стала куда-то уходить вечерами.
- Куда это? - спрашивал Колька, прищемив боль зубами.
- К заказчикам.
Спали, впрочем, вместе.
- Ну как заказчики? - интересовался ночью Колька, и похлопывал жену по мягкому телу, и смеялся - не притворялся, действительно смех брал, правда, нервный какой-то смех.
- Дурачок,- спокойно говорила Валя.- Не думай - не из таких.
- Вы не из таких,- соглашался Колька,- вы из таковских.
Бывало, что по воскресеньям они втроем - с дочкой - ездили куда-нибудь. Раза три ездили на ВДНХ, Заходили в шашлычную, Колька брал шашлыки, бутылку хорошего вина, конфет дочери... Вкусно обедали, попивали вино. Колька украдкой взглядывал на жену, думал: "Что мы делаем? Что делаем, два дурака?! Можно же хорошо жить. Ведь умеют же другие!"
Смотрели на выставке всякую всячину, Колька любил смотреть сельхозмашины, подолгу простаивал перед тракторами, сеялками, косилками... Мысли от машин перескакивали на родную деревню, и начинала болеть душа. Понимал, прекрасно понимал: то, как он живет,это не жизнь, это что-то очень нелепое, постыдное, мерзкое... Руки отвыкли от работы, душа высыхает - бесплодно тратится на мелкие, мстительные, едкие чувства. Пить научился с торгашами. Поработать не поработают, а бутылки три-четыре "раздавят" в подвале (к грузчикам еще пристегнулись продавцы - мясники, здоровые лбы, беззаботные, как колуны). Что же дальше? Дальше - плохо. И чтобы не вглядываться в это отвратительное "дальше", он начинал думать о своей деревне, о матери, о реке... Думал на работе, думал дома, думал днем, думал ночами. И ничего не мог придумать, только травил душу, и хотелось выпить,
"Да что же?! Оставляют же детей! Виноват я, что так получилось?"

-----------------
"Всё что мы есть это результат наших мыслей" Будда