О, нашла весёленькие стишки почти про себя
Пленён я девушкой прекрасной
Был как-то раз. Сидел в плену.
И думал буйной головою,
Что на рассвете я умру.
Врага рубил я не жалея,
Сраженья дух меня пьянил.
Но вдруг, средь битвы девы юной
Передо мною образ всплыл.
Она спросила: "Вы - Чапаев?"
Раскрылись широко глаза.
И стихло все. - Лишь этот голос,
Как-будто, только слышал я.
А наших белые теснили.
Я окружен был и пленен
И заперт в дровяном сарае.
К утру мой срок определен.
Ну как же так? - крутил усы я -
Ты баб на свете не видал?
Рубить, конечно, это слишком.
Ну, хоть бы мимо проскакал!
А тут застыл вдруг, как мальчишка,
Забыл себя, отряд, борьбу
И в голубых её глазищах
Пропал, позор какой-то, тьфу!
Да нет, Чапай, сложней тут дело...
Не думай, что судьбе конец.
Тебя по-всякому кидало,
Ан ничего, жив, молодец!
Тот бой, если подумать здраво,
Сначала уж проигран был.
Нарвались мы на их засаду,
С горы нас пулемет косил,
И белых было втрое больше.
Нам было ног не унести ...
Так, значит, вишь оно как вышло,
Чтобы опять тебя спасти!
Как там у Лермонтова было?...
Так и случилось в этот раз.
Пришла, сказала: "Зовут Анной,
Давно хочу служить у Вас!
Мне надоели офицеры,
Их пошлость, пьянки, кутерьма.
Они же ни во что не верят!
И даже предали царя!
У вас построже с дисциплиной.
Пусть люди грубы и просты,
Зато их души не циничны.
Хоть и наивны, но чисты!"
"Что ж" - я сказал - "Вы правы, Анна.
Спасибо Вам за позитив."
И этой ночью мы сбежали,
С собой тачанку прихватив.
И белых били мы потом,
Потом гнались за басмачами...
И весь отряд наш был пленён
Её прекрасными очами.
Художник наслаждений
Нарисовать Вам поцелуй
Губами нежно-нежно-нежно?
Чтоб уходящий день уснул,
Явив во сне свои надежды.
Вам вылепить изящный торс,
Касаясь кожи нежно-нежно?
Чтоб голос плоти зазвучал
Сквозь мишуру вашей одежды.
И излечить Вас от тоски,
Тела, сплетая нежно-нежно?
Чтобы упругие соски хранили
Счастья безмятежность.
Добавить Вам в палитру чувств
Ещё не ведомых стремлений?
Чтоб сохранить в себе искус
Художником быть наслаждений.
