Цитата:
Сообщение от radon
Почему Буданова осудили, а сведения из книги Политковской остались без внимания?
Как-то нелогично.....
ПС. Я не говорю, что события, описанные в отрывке - неправда, этого я не знаю.
А вот как-то странно...
Экипаж БМП - это уже 9 человек, "лютовала знаменитая 205-я бригада" - это ещё некоторое количество людеи.
При наличии интернета скрыть зверства, думаю, невозможно.
А правду знает одна Политковская?
И книга её вызывает праведную ярость?
Мдя... как-то это всё непонятненько.
|
Если позволите - в этой теме только цитатами говорить буду.
"— Как я буду теперь возвращаться через посты в Чечню?! По такому паспорту федералы сразу поймут, что меня кто-то недострелил, и обязательно арестуют... А если я расскажу правду, меня тем более расстреляют... — Беженка и грозненка Хееди Махаури говорит еле-еле, с остановками. Но упорно зовет всех, кого видит, посмотреть на свою красную книжицу. Зрелище и вправду экстраординарное: ее паспорт получил сквозное ранение, и через две дырки от пуль можно смотреть на мир. А со второй странички пробитого документа на вас глядит такая интересная молодая грузинка с тонкими чертами лица и затейливым разрезом глаз, что нет никаких сил переключиться с фотокопии на нынешний оригинал перед собой...
Хееди плачет — она все понимает. И уверена, что это конец — она никогда не дойдет до Грозного. Она боится людей в форме.
История Хееди проста и ужасна. Всю войну вместе с пятью своими детьми она прожила в Ингушетии, в станице Нестеровской, под чужим кровом. И вот когда по телевизору сказали, что Грозный освобожден, она решила идти смотреть свой дом № 201 по улице Пугачева. Хотела понять: можно ли переселяться? Отправилась Хееди вместе с подругой, соседкой и по Грозному, и по Нестеровской — Ларисой Джабраиловой, русской и матерью четырех детей. По дороге к ним прибилась еще и знакомая чеченка Нура, пробирающаяся в город с той же целью. До 201-го Хеединого дома добрались лишь на следующий день, и на его месте оказались одни стены. Пошли смотреть Ларисино довоенное жилище. И тут случилось то, чего больше всего боятся сейчас в Чечне: троица нарвалась на военных в тот момент, когда те мародерствовали. Солдаты грузили на БТР матрацы, кресла, пледы — и женщины, неожиданно вынырнув из проулка, встретились с грабителями глаза в глаза.
Хееди, Ларису и Нуру, естественно, арестовали. Завязали им глаза. Погрузили на БТР. Потом где-то спустили на землю и велели идти вперед, взявшись за руки. Вскоре приказали развязать глаза. Женщины увидели себя среди развалин какого-то дома у стенки — и все поняли. Первой застрелили Ларису, ей было 47, и она умерла сразу, не мучаясь. Перед смертью Лариса лишь очень просила солдат пощадить ее, кричала: “Я — русская, из Подмосковья родом! Мы ничего не видели! Никому не скажем!” Нуру, чеченку, убили второй. Она тоже умоляла: “Ребята! Мне только 43! У меня трое сыновей! Как вы!”
— Я была третьей, — досказывает историю Хееди. — На меня направили автомат, и все кончилось. А очнулась я от сильной боли. И только позже осознала, что случилось. Когда меня расстреляли, я осталась жива. Но была без сознания, а солдаты, видимо, не проверили меня на жизнь. Потом наши тела они подтащили друг к другу, накинули сверху валявшийся рядом матрац и подпалили. Хотели сжечь трупы — и концы в воду. И вот тогда я очнулась — от резкой боли. Это огонь лизал мою ногу. Солдат уже не было, я выползла из-под матраца, долго лежала, но потом все-таки решила ползти. Меня без сознания подобрали на улице две чеченки, шедшие доить корову. А очнулась я в подвале. Там тоже были раненые, и какие-то люди нашли для нас автобус и отправили всех в Ингушетию.
С расстрелянной женщиной мы встретились в палате № 1 Сунженской районной больницы (в станице Орджоникидзевской на границе Чечни и Ингушетии). Хееди сейчас очень плоха. Она частично парализована — пули прошили все тело, мучит сквозное ранение спины, задеты нервные окончания, верх тела не действует вовсе, рук она не чувствует, медицинский прогноз пока неопределенный...
— За что? — спрашивает 13-летняя, старшая, дочка Хееди, которая ухаживает за мамой. — Она у нас — очень добрая и мягкая. Она только очень хотела вернуться домой.
Входит медсестра и начинает перевязку Хееди. Весь ее живот — в корочках запекшейся крови. Это как раз дырки от “паспортных” пуль. Хееди не помнит, как все случилось, — уже была без сознания после расстрела, но предполагает, что на прощание очередью солдаты прошили ее тело в районе живота. Ведь именно там висела сумочка с паспортом..."
Цитата: Анна Политковская "за что". Из-во "Новая газета". 2007. с. 40-42.