Alexey Titievsk

РАССКАЗ ТРЕТИЙ
ДЕРЖИСЬ «СВОИХ», И ВЫЖИВЕШЬ

— Здравствуйте. Я слышал, как над вами издевались. Случайно слышал — за палаткой стоял. Поэтому решил дать совет. Вам надо сколачивать свою банду — привлекать на свою сторону одного-двух офицеров, и они вас будут защищать.
— Как это?
— Я не знаю, как привлекать, но без этого тут не выживешь. У нас тут тотальная дедовщина — сверху донизу. Зона. Надо иметь «своих» людей, держаться «своих», выдвигать «авторитеты» — и тогда выживете, до родины доберетесь живой...
— Может, вы преувеличиваете? От трудности условий.
— Хотите верьте — хотите нет... Наши пацаны вам просили это передать. Все тут разбиты на тройки и четверки. Если ты ни с кем — забьют.
— Так это законы тюрьмы?
— Да. Точно. Армия и есть тюрьма. Я знал это и до призыва. Был готов. Если бы не пошел в армию — дома бы сел в тюрьму, — я в таком поселке живу...
— Но зачем вам это все терпеть? Отказались бы ехать в Чечню, и дело с концом?
— Ради того, чтобы срок скостили.
— А боевые?
— Мне не нужны эти деньги! Чтоб они провалились... Сколько за них ребят полегло!
— Что значит — «за них»?
— Ехали, чтобы помочь семьям, матерям, себе жилье купить... Да мало ли проблем. А здесь умирали по прихоти офицеров. Я пошел...

Это был последний сортирный разговор. Внимательно вчитайтесь — этого вы больше нигде и никогда не услышите. О подобном узнают случайно и предпочитают забывать — слишком страшно. Мы тоже долго колебались: стоит ли? Нужно ли всматриваться в гнойник? Или лучше все-таки обойти инфекционную больницу далекой стороной, чтобы не заразиться?..
Увы, у нас у всех растут дети и даже внуки. Мы платим налоги. Мы хотим жить. И конечно, иметь нормальную, управляемую, уравновешенную, честную армию, пришедшую нас защитить по первому нашему зову.
А что же выходит? Что сотворили с армией на Кавказе? Сейчас, спустя 18 месяцев после объявления «контртеррористической операции»? С офицерами, давно забывшими, что такое дом и нормальные человеческие взаимоотношения? Что происходит с солдатами, ради выживания вынужденно сбивающимися в стаи? Но не против врага. А против сержантов и младших офицеров. И таким образом звереющими и душеумерщвляющими...
Армия разложена. Дотла. И именно поэтому сегодня она столь болезненно воспринимает любую критику в свой адрес. Спустя полтора года после начала второй чеченской кампании армия самым жестким образом требует разговора о себе — как о покойнице, о которой, как известно, или хорошо, или ничего. Это, быть может, и есть самый дурной признак неуклонного разложения. И он свидетельствует о главном: что гражданский контроль над российской военной армадой не просто возможен или важен — он необходим, как операция по жизненным показаниям.
Но кто будет осуществлять этот гражданский контроль? Где найти чистых и непредвзятых, пекущихся о стране больше, чем о реноме? Вопрос без ответа... Ведь все, что случилось с нашей армией, произошло не сразу и с нашего всеобщего позволения. Это мы согласились с генералами, что солдаты у нас вполне могут быть чумазыми, тощими и драными. Это мы, а не НАТО, позволили офицерам содержать наших солдат в скотских условиях и не переживать по этому «мелкому» поводу. Это мы, а не США, мало-помалу привыкли, что по-другому и не бывает. Это мы воспитали в своей среде таких солдатских матерей, которые с радостью и гражданским пылом отсылают на такую-то перековку своих юных детей и даже не думают встать на их защиту.
Страна — на обывательском дне. А теперь еще и страх нанизывает на свою иглу наши сердца — страх говорить открыто и ясно, страх думать свободно и без оглядки... Еще только припугнули, и мы уже разбежались. Увы.
… — Путин обещал «мочить в сортире» террористов. А мочат нас, — шутили солдаты, прячась от офицеров за сортирную стенку.

Цитата: Анна Политковская "за что". Из-во "Новая газета". 2007. с. 68-72