FIO

<...>
Что касается Петрозаводска, то в нем процент оппозиционно мыслящих людей был довольно высок: сказывалось влияние Ленинграда. По рукам ходил Самиздат; запрещенные на телевидении программы театра одного актера, составленные из текстов Салтыкова-Щедрина, а также Ильфа и Петрова, имели колоссальный успех на полузакрытых просмотрах в Финском театре благодаря своей, легко угадывающейся, антисоветской направленности.
<...>
Более значительным для характеристики политического климата в Петрозаводске кажется мне факт раскрытия в университете антисоветской подпольной группы. (Местные остряки шутили: «Наконец-то наш университет выбился в передовые! Имеем теперь своих антисоветчиков.) Лидером группы был студент по фамилии Учитель (еврей по национальности). Конечно, никаких практических акций члены этой группы – весьма примитивно организованной – не успели предпринять, однако КГБ раструбило о раскрытии ее как о великой победе «доблестных чекистов». Лидеру организации дали четыре года лагерей; других участников заставили публично каяться на общеуниверситетском собрании. Любопытная деталь выяснилась в процессе этого «покаяния»: большинство студентов, среди которых агитировали Учитель и его друзья, симпатизировали подпольщикам. Единственным, кто выступил против них, был некто Александр Коваливнич, коего преподнесли в качестве «истинно советского патриота». Когда на собрании в актовом зале, до отказа забитом людьми, Коваливнич появился на трибуне, он начал свою речь странным извинением. – Здесь очень много света, – сказал он, – у меня болят глаза и я должен защитить их. – С этими словами Коваливнич одел черные очки. Символика была потрясающей. Я сидел рядом с известным преподавателем Львом Мальчуковым – специалистом по немецкой литературе. – Смотри, Лева, – сказал я ему. – «Es ist eine alte Geschichte», как говорил Гейне. – Коваливнич – единственная «светлая личность», а в глаза людям может смотреть не иначе, как сквозь черные очки. Хорош свидетель обвинения!..

История с подпольной группой наделала много шуму. На военной кафедре один из преподавателей-солдафонов, распекая нерадивых студентов, обвинил их всех в «антисоветских настроениях». – Смотрите, – пригрозил он, намекая на судьбу Учителя, – как бы не пришлось вам скоро в отдаленных местах «учительствовать»! – С другой стороны, произошел курьез на собрании студентов филологического факультета. По подсказке парткома и комсомольской организации студенты должны были высказаться за отчисление из университета одного из членов группы Учителя. Делалось это под лицемерным предлогом его «перевоспитания». Ректорат, конечно, мог исключить студента простым приказом, однако трюк строился на том, что, мол, «сами студенты» требуют исключения «антисоветчика», а власти лишь уступают « справедливому негодованию». Неожиданно студенты подловили администрацию университета на пункте «перевоспитания». – Мы берем провинившегося под свою опеку, – сказали они. – Раз его надо перевоспитывать, то это всего лучше сделаем мы, его товарищи!.. – Власти опешили от такого поворота дела. С большим трудом удалось заставить студентов в конце концов проголосовать за исключение «антисоветчика». Помню, как в коридоре университета ко мне подошла группа студентов с филфака, рассказывая о перипетиях своего конфликта с парткомом и ректоратом. – Девочки, – сказал я, – вы самые «мужественные люди» во всем университете. Я, хоть и на вашей стороне, но ничего не могу сказать открыто. А вы осмелились. Поздравляю вас... – Девочки сияли, а я про себя думал: ну вот, показал втихомолку «кукиш» в кармане, а на большее не хватает, оппортунист несчастный...

И, действительно, я становился типичным советским оппортунистом. Быт побеждал меня. Заботы о семье, получении новой квартиры, «пробивание» научных статей, подготовка докторской диссертации, – все это требовало терпения, знакомств, компромиссов и приспособленчества. <...>

Источник: Гидони А. Г. Солнце идёт с запада : Книга воспоминаний. – Торонто : Современник, 1980. – 537 с.