|
РОБЕРТ ВИНОНЕН (Хельсинки)
* * *
Родина моя отвоевана
Петром у надменного шведа.
В ольшаники прячет лицо она,
Зимою же снегом одета.
Деревня моя родимая
Шушары, где мог расти бы я,
Окраиной стала Питеру
И домом - другому жителю.
Не давшись немцу и шведу,
Давно уж по белу свету
Родня моя вся раскидана,
А больше в могилах спит она.
Нас хлеще травы косили,
А ветры везде носили.
Молчащих, мужиколицых
Вы сыщете и в столицах.
Но часто с глубокой думою
Брожу вдоль озерной глади я
И немо кричу: ау, моя
Родина, Ингерманландия!
На всех пустырях
пробивалась в жизнь -
Болотцем, ольхою, вербой.
И в лютой беде раздвинулись
Границы твои безмерно.
* * *
Вдруг из притихшего костра
Горячий выкатился камень -
То ель в огне изнемогла,
Его сжимавшая корнями.
С какою силою, с каким
Ожесточением держала
Она кусок родной скалы
В тисках немыслимого жара!
И вся ветвится над золой
Шатучим деревом из дыма -
Не будет родины другой,
Одна земля незаменима.
Ингерманландия! И мы,
Оттуда вырванные с корнем,
Как бестелесные дымы,
Рискуем выветриться вскоре.
Еще надеемся, но глядь,
Уйдем - и все, что не умели
Когда-то в пальцах удержать,
Вдруг ощутим корнями ели.
|
