Dark Scorpion

Интервью с Евгением Примаковым

Рынок больше не главный?

Мировой кризис, болезненно затронувший Россию, наглядно показал: рынок не является единственным регулятором экономики. Необходимо вмешательство государства. Это относится и к области ценообразования, особенно в российских условиях: когда последствия монополизации стали одними из самых негативных в экономике. Да, власти создали ряд барьеров по предотвращению злоупотреблений крупного бизнеса, но лишь в отдельных рыночных нишах. А до общенациональной стратегии в области ценовой и тарифной политики ещё далеко.

Наше налоговое и в целом экономическое законодательство соответствует в основном сырьевой монопольной модели экономического развития. Даже в условиях весьма благоприятного внешнего спроса экспортёры-сырьевики и естественные монополисты получают огромные доходы, а производства, ориентированные на внутренний рынок, часто еле сводят концы с концами. Казалось бы, положение должна выправлять действующая практика образования тарифов на продукты и услуги базовых отраслей и естественных монополий. Однако этого не происходит. Достаточно сказать, что только с начала 2009 г. регулируемые властями энергетические, транспортные, коммунальные и иные тарифы выросли в среднем на 25%. И это случилось уже при начавшемся в IV квартале 2008 г. обвале промышленности и снижении реальных доходов населения.
Давление вверх

В последнее время энергетические монополисты усиливают давление, прикрываясь угрозой техногенного коллапса. Они требуют либо ускорения роста тарифов, либо прямых бюджетных вливаний на осуществление программ по реконструкции и возведению новых мощностей. Известна цена вопроса — не менее 47 млрд долл. Стало даже забываться, что главной составляющей плана по реформированию РАО ЕЭС было как раз избавление госбюджета от трат на энергостроительство, а все покупатели приватизированных компаний подписали обязательства об исполнении конкретных инвестиционных программ.

Нашим энергокомпаниям пора избавляться от привычки перекладывать свои проблемы на потребителей и налогоплательщиков. Тем более что положение энергетиков отнюдь не вызывает слезу. Рентабельность «Газпрома» на протяжении всех 2000-х годов переходила все разумные пределы, достигая 60%. Характерно, что, едва обозначилось сокращение доходности в текущем кризисном году, как «Газпром» стал добиваться увеличения тарифов на газ для промышленных предприятий в 2010 г. сразу на 26,5% и для населения — почти на 21%. Причём у наших корпоративных гигантов есть большие и до сих пор неиспользуемые внутренние резервы. К примеру, проверка Счётной палатой Третьей генерирующей компании оптового рынка электроэнергии выявила, что из 81 млрд руб., которые были получены при реформировании РАО ЕЭС и предназначались на реализацию инвестпрограмм, 29 млрд ушло на покупку акций непрофильных компаний. Поэтому необходимо усилить контроль со стороны представителей государства — а они имеются во всех крупных энергокомпаниях — за целевым использованием финансовых средств и оптимизацией бонусных программ. Что может снизить тарифы?

Например, массовый переход к режиму энергосбережения. Энергоёмкость отечественного ВВП в 3-4 раза выше, чем в европейских странах, сходных с нами по климатическим условиям. Конечно, внедрение энергосберегающих технологий требует значительных затрат, однако большинство проектов окупится менее чем за три года, а российская промышленность, по экспертным оценкам, сможет экономить по 14 млрд долл. ежегодно. К сожалению, далеко не все предпринимательские структуры готовы к серьёзным инвестициям в энергосберегающие программы. А ведь именно энергоэффективность могла бы стать опорной точкой в деле перевода всей российской экономики на инновационные рельсы.


Продолжение.......

-----------------
Wright or wrong – this is my country